Конец пути

А через миг его нога выстрелила, словно таран. Вуко сумел ее заблокировать и воткнул отчаянный боковой пинок йоко гери кеаге в пах кебирийца. Грязный и неожиданный прием, который, однако, дал ему короткую передышку, к тому же оказалось, что пинок в пах гуманоидного существа соответствующего пола является константой в космическом масштабе. Попытался пнуть кебирийца в склоненное лицо, но тот сумел уклониться, пусть и несколько неуверенно.

Драккайнен решился ввести Н’Деле в партер, чего не любил, поскольку был в этом не слишком силен — к тому же противник казался куда ловчее и конечности его были длиннее. Но это был единственный шанс поговорить. Он столкнулся с кебирийцем, сумел заблокировать короткий убийственный удар внешней стороной запястья и попытался провести бросок через бедро, но Н’Деле в ответ сменил позицию, ноги их спутались, и они оба упали на ледяной, твердый булыжник. Их руки сплелись, словно змеи, пытаясь найти доступ к шее противника или возможность для рычага, наконец Драккайнен сумел перекатиться вбок и через миг оказался сверху. Н’Деле сражался грубо, но, в определенном смысле, спортивно. Обучение разведчика предполагало главным образом перегрызание артерий, втыкание пальцев в глаза и трахею, расплющивание яиц и всякие подобные фокусы, которых он использовать не мог. Его дрессировали на борьбу за жизнь, а не для поединков.

— Кинь меня на моих людей, Н’Деле, — выдохнул Вуко. — Я должен сказать им, какова ситуация.

А потом проиграй, сыграй потерю сознания. Мы не позволим убить твоего человека. Отобьем его.

— Он в подвале, — ответил кебириец, пытаясь дотянуться ладонью к лицу Драккайнена. — Что сделаешь? Я не знаю, как туда попасть. Он закрыт. Под стражей.

— Значит, Кунгсбьярну придется кого-то туда послать. Мои люди справятся. Если его пленили, то он постоянно будет угрожать тебе, что его убьет. Это его единственный шанс. Ты получил приказ, солдат.

— Мосу кандо. Готовься, сейчас ты полетишь.

Давление на грудную клетку уменьшилось, Вуко воспользовался этим, подтянул ноги и отбросил Н’Деле, а потом встал и атаковал его, сокращая дистанцию. Кебириец перехватил его за плечо и бедро, потом закинул, как ягненка, себе на шею. Выпрямился и развернулся вокруг оси, разглядывая собравшуюся публику, что позволило Драккайнену осмотреть толпу и площадь с такой высоты, что он понял: только что совершил наибольшую в жизни ошибку.

«Прощайте, был рад вас повидать», — подумал он — и полетел прямо в толпу.

А потом застыл.

Еще в воздухе, что мягко, словно желейная стена, поглотил его. Полузастывший холодец с запахом мороза, пота и крови. Вуко воткнулся в него и застыл, с раскинутыми руками, горизонтально, в идиотской, вывернутой позе.

Вокруг висели хлопья снега, во внезапной, полной тишине, упавшей, словно занавес. Внизу лежал вымощенный булыжниками двор, инкрустированный вытянутыми вверх руками: те напоминали ветки деревьев. И еще — головами с запрокинутыми лицами, с застывшими испуганными гримасами: походило на коллекцию нарочито экспрессивных масок театра кабуки.

Он миг-другой таращился на них и понял, что свет, окрашивающий площадь, который раньше был дрожащим проблеском факелов и кованых корзин с углями, теперь стал застывшими огнями, неподвижными, словно куски ткани, и сдвинулся в сторону ультрафиолета; отблески огня сделались холодными и голубоватыми, похожими на горящий газ. За лицом разведчика тянулся хвост небольших капелек пота и пара.

— Может, хватит уже этого хвастовства самцов? — сказала Цифраль, появляясь своим раздражающе сказочным образом в сфере поблескивающих бриллиантов.

Он повернул голову и сердито глянул на нее.

— Давай без этих неофеминистских бредней, а не то, клянусь, найду где-нибудь магнитное поле, суну туда голову и сотру тебя. Что это такое? И где ты была? Я вызвал тебя еще перед боем.

— В твоей голове. Искала что-то, что может пригодиться. Соединила пару кабелей, и удалось проделать вот такое. Спускайся, хватит там висеть.

— Спускаться? — удивился он.

Шевельнул ногами, а потом сел в воздухе. Его развернуло, словно в невесомости. Он махнул руками так, чтобы ноги направились к земле, и легко приземлился на камни.

— Чудесно. И что теперь? Я должен отдохнуть и напиться чего-то, а потом вернуться? Я должен передать своим информацию, потому-то я и летел.

— Если свернешь шею, то немного им передашь. Кроме того, как ты хочешь с ними договариваться в такой-то толпе? Воспользуйся паузой. Иди и объясни им, чего хочешь. Когда вернешься, до них должно дойти — типа телепатический приказ в таблетке.

— Погоди-ка, ты остановила время? Это шутка?

— Вовсе нет, дурачок. Я ускорила твое субъективное время. Как во сне. Сделала из секунды примерно тридцать семь минут.

— Сколько продлится этот стоп-кадр? Может, я просто схожу и решу все сам?

— Не знаю точно. Пыли у меня немного. Но знаю: если затянется, то сожжет тебе лобную кору и эпифиз. Безопасно для тебя минуты три субъективного времени.

— Пыли же не было, — подозрительно заметил Драккайнен. — У тебя что, осталось в защечных мешках, pimppi?