Конец пути

– Я… не знаю, как это толком объяснить. – Она наморщила лоб. – Эти штуки воздействуют на наши органы чувств и… В общем, они приукрашивают действительность.

– Как это? – не поняла Илона.

– Представь себе, что ты сидишь в старой хрущевке, и вокруг тебя покосившаяся мебель, обшарпанные обои, сломанные стулья. «Мем» продуцирует микроволны, которые воздействуют на определенные участки твоего мозга, и вместо убогой хрущевки ты начинаешь видеть светлую, только что отремонтированную комнату с красивой мебелью.

– Куда же девается убогая хрущевка? – тупо спросил Широков.

– Никуда. Все остается на своих местах. Меняется только твое восприятие пространства.

– Мир «сквозь розовые очки»? – с усмешкой проговорил Максим.

– Да. Что-то вроде этого, – отозвалась Ника.

– Хрень какая-то, – хрипло произнес Широков. – Такое только в сказках бывает.

– В нашем доме тоже есть «мемы»? – спросила Роза Муратовна приглушенным, недоверчивым голосом.

Ника посмотрела на нее и покачала головой:

– Думаю, нет. Во время эксперимента выяснилось, что эти штуки несовершенны. И они… плохо действуют на людей.

– Они в самом деле меняли реальность? – спросил Максим.

– Да, но… все было грубым, нечетким, искаженным. Как дурная голограмма. В глазах все двоилось, начинала кружиться голова… А потом появились сильные головные боли.

– Я всегда говорил, что эти чертовы изобретатели сведут нас когда-нибудь с ума! – с чувством проговорил Широков.

Ника потерла пальцами виски.

– Эксперимент не прошел для тебя даром, верно? – спросил Максим.

– Да, – ответила она. – Остались побочные эффекты.

– Какие?

– У меня бывают галлюцинации.

– Галлюцинации? – удивленно повторила Илона. – Какие?

– Я не знаю. То есть… я не уверена.

– В чем ты не уверена?

Ника посмотрела сестре в глаза и негромко произнесла:

– В том, что реально, а что – нет.

– Значит, ты свихнулась, – констатировала Илона. – И все это ради денег на паршивую квартиру?

– Позволь тебе напомнить, что это ты напросилась мне в сожительницы, а не я к тебе, – сухо сказала Ника. – И когда ты это делала, квартира не казалась тебе такой уж паршивой.

– Ты обменяла мозги на деньги, – напомнила ей Илона. – Я бы никогда на это не пошла.

– Ты бы и не смогла, – с угрюмой усмешкой пробасил Широков. – Для этого нужны мозги, а у тебя их нет.

– Знаете, что самое страшное в моем положении? – проговорила вдруг Ника.

– Что? – спросила Илона.

Та рассеянно улыбнулась и сказала странным, чуть виноватым голосом:

– Я не уверена, что все вы существуете. Вполне возможно, что я вас выдумала. И вас, и этот дом. Это… как сон. И когда я приду в себя, все вы исчезните. И я проснусь у себя в постели – в лучшем случае, конечно.

– А в худшем?

– В худшем – в больничной палате и узнаю, что эксперимент все еще продолжается.

– Ну хватит! – оборвал ее Широков. – Сон я или нет, но я хочу выжить! И срать я хотел на тараканов, которые кишат в твоих мозгах! Блондиночка, лезь на трубу!

Илона посмотрела на Нику и тихо сказала:

– Я не сон, сестра. Я существую.

Ника вздохнула:

– Мне бы твою уверенность.

Бурильщик подставил ладони:

– Становись на мои руки, блондиночка!

– Подождите! – остановил их Максим. – Там, в моей сумке… – Он нервно дернул щекой. – В общем, там есть оружие. Оно вам может пригодиться.

Ника сообразила первой. Она быстро подошла к пластиковой сумке, валяющейся среди костей, присела рядом, открыла ее, пошарила внутри и достала черный тяжелый пистолет.

Широков удивленно присвистнул:

– Вот это да!

Ника выпрямилась, подошла к Илоне и запихала ей пистолет за пояс джинсов.

– Если эти твари снова появятся – стреляй! – сказала она, глядя сестре в глаза.

Та усмехнулась:

– Хорошо. Если они раньше меня не сожрут. Широков, давайте!

Бурильщик подставил ладони. Илона встала на его ручищи, взялась за трубу.

– Поднимайте! – скомандовала она.

4

Широков стал осторожно поднимать девушку. Ника стояла внизу и с напряженным вниманием смотрела, как Илона перебирает по трубе руками.

– Дальше не могу! – сказал бурильщик. – Придется тебе самой напрячься! Упасть не бойся – я подстрахую! Готова?

– Да.

– Отпускаю!

Илона продолжила путь по трубе, цепляясь руками и стараясь найти подошвам опору на стыках звеньев.

– Давай… – с надеждой и страхом в голосе проговорила Ника. – Давай же…

Илона поднималась все выше. Хлипкая труба скрипела и раскачивалась под ее весом. Наконец она уцепилась руками за край верхнего яруса, подтянулась и, оттолкнувшись ногами от трубы, взмыла вверх. Раздался скрежет и хруст, труба лопнула от толчка, несколько проржавевших верхних звеньев полетели вниз. Широков и Ника успели отпрыгнуть до того, как обломки трубы рухнули на пол.

– Как ты? – крикнула Ника.

– Я в порядке, – отозвалась Илона. – Сейчас попробую опустить лестницу.

Нижний край железной лестницы с грохотом рухнул вниз и, дернувшись, замер в полутора метрах от пола.

– Отлично! – одобрил Широков. Он посмотрел на Розу Муратовну и Альберта: – Идите сюда! Будете первыми!

– Почему они первые? – с мрачным удивлением спросила Ника. – Моя младшая сестра – ребенок, пусть первой идет она!

Широков усмехнулся: