Конец пути

– Потому что вы кажетесь мне подозрительной.

– Я? – Роза Муратовна крепче прижала к себе сына и с тревогой посмотрела на лица своих спутников. – Вы думаете, что я – одна из «них»?

– Вы ведь мусульманка? А что, если все это организовали террористы? – Она взглянула на Максима. – Ведь могли же это сделать террористы, правда?

– Я росла не в горном ауле, – спокойно сказала Роза Муратовна. – Мой отец – крупный ученый. А его отец был заместителем народного комиссара просвещения. В нашем роду три поколения советских интеллигентов-атеистов. Моя мама – русская. Мой бывший муж – тоже. Мой сын тоже считает себя русским.

Ника и Илона посмотрели на парня-аутиста. Тот продолжал играть в свой «Тетрис».

– Интересно, сколько может стоить такое кольцо? – поинтересовалась Илона, глядя на перстень Розы Муратовны.

Ника покраснела от смущения за сестру и бросила на нее суровый взгляд, но Илона сделала вид, что не заметила его.

– Я не знаю, – с растерянной улыбкой ответила Роза Муратовна, тоже посмотрев на свое кольцо. – Даже никогда не интересовалась.

– Из этого я могу сделать вывод, что у вас нет недостатка в деньгах, – объявила Илона.

– Не совсем так, – мягко проговорила женщина. – Мой муж был очень обеспеченным человеком. Год назад он ушел от нас. Когда мы расписывались, мы не составляли брачный контракт. Я хотела судиться, он уговорил меня заключить мировую и в качестве «отступных» купил нам квартиру в этом доме.

– Вы могли отсудить у него больше, – сказала Илона.

– Вряд ли. Мой бывший муж – обеспеченный человек, но не олигарх. Кроме того, у него теперь другая семья, которую нужно содержать. И вообще, с чего вы взяли, что я во всем этом замешана? Если уж говорить о подозрительных людях, то обратите внимание на Валентина.

Пак усмехнулся:

– И что со мной не так?

– Вы терпите от Максима такое, чего никто бы не потерпел.

– Мусульманка права, – вступил в разговор Широков. – Почему ты все это терпишь, мао?

– Может быть, потому, что я терпеливый?

– Ты мне тут не впаривай, – с угрозой проговорил бурильщик. – Или ты скажешь правду, или…

– Или что?

– Меня тоже давно терзает этот вопрос, – вмешался в перебранку Максим. – Почему ты до сих пор не послал меня к черту, Валек? Может быть, я нравлюсь тебе как мужчина? Или ты втихаря прихлебываешь дорогой коньяк из моих бутылок?

– Дорогого коньяка у вас сроду не водилось, шеф.

– Тогда почему? Любишь стирать грязные носки и выносить утки?

Валентин сжал кулаки.

– Иногда, шеф, мне хочется вас убить, – сухо сказал он.

– Так какого хрена ты до сих пор этого не сделал?

Валентин помолчал, а потом заговорил – медленно и спокойно:

– Восемь лет назад. Магазинчик «Верона». Два отморозка застрелили кассиршу и взяли в заложники девять человек. Помните это?

– Ну. И что?

– Одним из тех заложников был я. А еще одним – моя мама. Тот гад уже приставил пистолет к ее виску, когда появились вы и разбили ему голову огнетушителем.

– Вот оно что.

Широков криво ухмыльнулся.

– А ты и впрямь заслуженный мужик, – сказал он Максиму. – Только я сильно сомневаюсь, что ты сделал это из добрых побуждений. Наверное, просто был пьян и хотел покуражиться. Слышь, мао, ставлю голову на отсечение – ему было плевать на твою мать. И на всех вас.

Валентин пожал плечами:

– Меня не интересуют причины. Главное – дела, а не мысли.

Максим отхлебнул из фляжки, вытер рот рукавом пиджака и сказал:

– Ты уволен.

– Вы увольняли меня уже четыре раза, – напомнил Пак.

– На этот раз окончательно и бесповоротно. И, кстати, сиделка из тебя никудышная.

Ника посмотрела на Валентина:

– А вы лучше, чем я думала.

– Спасибо, – смущенно произнес Пак.

– А в моих глазах ты упал, – честно призналась Илона. – Я-то думала, что тут какая-то страшная тайна. А ты возишься с ним из простой благодарности.

– Если бы все люди умели быть благодарными, на земле наступила бы полная гармония, – ответил Валентин. – Так говорил мой отец.

– Твой отец был таким же идиотом, как и ты, – заявил Максим.

– Может быть, – смиренно произнес Валентин. – Но иногда вы мне его здорово напоминаете. Особенно когда…

Откуда-то издалека, из самой утробы подвала, до них донесся вой. Пак оборвал фразу на полуслове и повернул голову. Все насторожились и прислушались.

Вой повторился.

Несколько секунд никто не произносил ни слова. Затем Широков разомкнул побелевшие губы и хрипло произнес:

– Похоже, мы здесь не одни.

Глава 16 Глеб Корсак

1

Журналист Глеб Корсак после нескольких тщетных попыток дозвониться до Маши Любимовой бросил мобильник на стол и в задумчивости принялся смешивать себе коктейль – треть стакана водки, треть тоника, сок из половинки лимона и целая горсть колотого льда.

Держа в руке стакан, Глеб откинулся на спинку уютного кресла, сделал глоток и произнес:

– Что-то тут не то.

В последние месяцы Корсак явственно ощущал, что постарел. Сорок лет – это не просто два слова, это колдовская мантра, произнеся которую мгновенно прощаешься с юностью. Те, кому нет сорока, этого совершенно не понимают. А Глеб недавно осознал.