Конец подкрался незаметно

несправедливость! — вот это уже смертному слабо, вроде. Ну, обычно слабо, по крайней

мере.)

То есть. Обращаясь за справедливостью к Богу, человек вносит в понятие справедливости

элемент неравновесного милосердия. Я, значит, понимаю, что с точки зрения

дарвинизма и государственной пользы нечего об этом малополезном человеке радеть. Но, Господи, он же не виноват, что таким родился, а душа у него такая же, как у всех, и он

страдает, что от природы обделен. Конечно, что его бабы не любят, и работы не найти, и

здоровья нет — это все природа, и по природе лучше ему, никчемному, умереть. Такова

суровая справедливость. Но есть ведь и еще справедливость: раз по душевным качествам

он не хуже других — так и жить должен не хуже, смилостивись Ты над ним.

Человек более вооружен, чем прочие животные. Более жесток. Более склонен уничтожать

себе подобных. Более неравновесен в окружающей среде, более способен и склонен к

максимальным действиям.

Смешение представлений о справедливости из сугубо рационального поля несколько в

сторону иррационального, Божественного — говорил о потребности

(социопсихологической) уравновесить иррациональную жестокость и агрессивность

иррациональным же милосердием и гуманизмом. Это не слюнявые глупости. Это чтобы не

переступить меру в вечном убивании и раздавливании друг другом.

Мы жестоки, потому что жестокость — это боль переделываемою мира, а наша доля в

этом мире — переделывать его. Мы милосердны, потому что милосердие — это аспект и

форма системного инстинкта самосохранения людского сообщества. Равновесие между

неизбежной жестокостью и необходимым милосердием мы называем

справедливостью.

Несправедливо, чтобы хороший работник и плохой жили в равном достатке.

Несправедливо, чтобы умный специалист и глупый делали одинаковую карьеру.

Несправедливо, чтобы тот, кто искал и нашел в тайге золото и тот, кто приехал в поселок

на готовое, имели равную долю в прииске. Несправедливо, чтобы герой и трус наделялись

равным количеством благ.

Но чтобы хозяин жил во дворце, а работник голодал — это тоже несправедливо. Чтобы

один захватил то, что является воплощением труда всех, — это тоже несправедливо. А

справедливость, сказали мы выше — это координатная сетка, охватывающая

социопсихологическое пространство общества.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ — ЭТО ИНСТИНКТ СИСТЕМНОГО ВЫЖИВАНИЯ,

СПРОЕЦИРОВАННЫЙ НА МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ

Справедливость — это Закон Стаи, изощренный человеческой психологией и

осложненный структуризацией человеческой культуры.

Поэтому, ребятки, вы справедливостью не пренебрегайте. Все, что несправедливо,

сметается с кровью.

СТРЕМЛЕНИЕ НАРОДА К СПРАВЕДЛИВОСТИ — ЭТО СТРЕМЛЕНИЕ

СОЦИОСИСТЕМЫ К УСТОЙЧИВОСТИ

Инстинкт жизни повелевает человеку выживать вместе с себе подобными, группой.

Принципиальные отношения внутри группы весьма жестко детерминированы.

Работящесть, милосердие, воздаяние, избавление от паразитов, честность…

Национальные мифы

Вообще-то мифологизирована история любого народа, равно как и любое национальное

самосознание. Свое всегда видится покрупнее и позначительнее, а чужое — помельче во

всех смыслах. Ну — каждый сначала впечатляется делами своей семьи, своего дома,

своего города. Адекватная самооценка очень редка.

Но. Часто говорят о «своем пути» для России, самобытность которой отличает ее от

прочих стран как Запада, так и Востока. Вот они все такие, а вот мы вот эдакие — и куча

исторических доводов.

Для того, чтобы понять, как тебе надлежит действовать наилучше, и принять верное

решение, полезно оценить адекватно, кто ты есть — из какого теста слеплен и по каким

чертежам.

Иллюзии подобны призраку парашюта: он ясно виден — но в прыжке никак не проявит

парашютирующего эффекта.

1. История какой еще страны так многострадальна, как России?

Ответ: почти любой. Просто чужие страдания нас мало заботят.

За две с гаком тысячи лет Англия пережила множество нашествий и опустошений, начиная с римского при Цезаре. Римляне пролили море крови бриттов, но цивилизовали

провинцию. Раннее Средневековье вернуло Англию в варварство с утратой грамотности, гигиены, архитектуры и т. д. Свирепые германские племена англов, саксов, данов, ютов —

вторгаясь век за веком, жгли и вырубали романизированных кельтов и друг друга,

основывали колонии, врастали в почву и воевали шайка на шайку со встречными и

поперечными. Ее захватил герцог Нормандии, ее истощила Столетняя война, и только за

срок правления Генриха VIII в Англии между прочих дел было казнено как минимум

втрое-вчетверо больше людей, чем на Руси при Иване Грозном. Лорды сгоняли крестьян с

земли — а королевские разъезды вешали их за бродяжничество. Для нужд королевского

флота вязали и стаскивали матросов с вольных торговых судов — после чего при попытке