Конец подкрался незаметно

Нравы лакеев и пролетариев стали законодательствовать во дворцах. Из грязи в князи. Нет

худшего господина, чем вчерашний раб.

И все-таки, и все-таки, трудноистребимая интеллигентность пускала корни и цеплялась за

крепостные преграды нашей жизни, как вьюнок за сортиром воображает себя

академическим плющом на стене Кембриджа. И обращались на «вы», и называли по

имени-отчеству, и не считали возможным материться в присутствии дам, а дамы так

вообще изъяснялись в рамках словаря. И хотя понятие «честь» было трачено властью, как

эсесерной кислотой, но понятие «скромность» еще пропагандировалось, а

«стяжательство» осуждалось.

И вот свобода дунула в паруса — и стали гнилые паруса расползаться.

Сначала ведь — что? Сначала звезды нашего кино, театра и эстрады стали дружески

«капустничать» в телевизоре, неформально называя друг друга по именам без отчеств и на

ты — ну, без поправок на телезрелище, а в закулисье, непосредственно, как в жизни. Таков

был замысел режиссеров. Больше воздуха!

Таков был первый шаг к «Зазеркалью», дети мои малоразумные.

Ибо если кто-то в телевизоре называется Андрей или Сергей, значит, так его и зовут, и

никакие отчества не обязательны.

А тут еще и «друг Билл» подоспел к «другу Борису» с объятиями саксофониста,

радостного от травки. И вот уже молодая телеведущая называет седого и лысого

величественного актера «Александр», а отчества ему не полагается.

Обращение к старшему, незнакомому, заслуженному — по имени, панибратски — из

хамства стало «как бы нормой». Отчество для начальника, для босса, для должностного

лица. Вот тут и старший младшего отчеством наградит. Ведь начальник! Ведь — хозяин!

Господа. А ведь мы жлобы. И мало того — свое жлобство культивируем. И мало того —

эта культивация начинается с деятелей культуры. Ну так когда я слышу слово «культура», моя рука тянется ткнуть их всех рылом в учебник хороших манер.

Достоинство аристократа — возвысить обращением собеседника, тем косвенно возвышая

и себя: я разговариваю на равных с уважаемым и высокопоставленным лицом.

Достоинство жлоба — хоть чем-то поставить собеседника ниже себя, дабы возвыситься на

его фоне. Ибо и аристократ, и жлоб мыслят собеседника подобным себе самим.

Элементарно воспитанный человек, желая обратиться к собеседнику по имени и впредь, предложит: «Называйте меня просто Сашей. А я вас, в свою очередь, Димой. Идет?»

Причем предложить это может только старший младшему, никак иначе — старшему

полагается большая доля уважения, ему и решать. Хам скажет: «Вы позволите, я вас буду

называть просто Димой?» А вы меня, значит, по-прежнему Александром Иванычем. Хрен

тебе! Не позволю! Заведи себе холопа и хоть Шариком зови!

Глубоко печально, что это совковое хамство сидит в мозгу костей большинства даже так

называемых «культурных людей». Ментальность плебея, деревенского старосты, мастера

из пролетариев.

Хамство начинается с того, что премьер страны Черномырдин «тыкает» всем, ощущая на

это право по должности и возрасту. Одновременно хамство начинается с того, что никто не

посмел и не рискнул ответить ему также на «ты», либо резко потребовать не «тыкать». Да

пусть хоть трахает, лишь бы подпись на денежной бумаге поставил!.. Вот и все манеры.

С хамством на Руси всегда был караул, ибо государство делало с частным человеком что

хотело. Государев холоп по полной оттягиваться на просителе, подчиненном, бесправном

мещанине. Но известное благородство правящего сословия в 1917 г. сменилось хамством

вчерашних люмпенов, а известные свободы общества — тоталитаризмом. И:

Все хамили бедному человеку, ибо все и со всех сторон было тоталитарно-

государственным, свинцово-всевластным, глумливо-бездушным. Но уж человек на работе, то есть в своей государственной должности, то есть как крошечная, но тоже функция

великого государства — уж тут он пил кровь и впрыскивал яд. Любая продавщица,

секретарша, вахтерша, любой сантехник и контролер могли довести гражданина до

инфаркта. Бухгалтерша или мастер по ремонту телевизоров и т. д. — владели

ассортиментом лакейского хамства.

Лакейское хамство — это когда трудно придраться по форме, а по сути ты обгажен с

головы до ног. С тобой могут не поздороваться, не предложить сесть, прервать на

полуслове, заткнуть неизвестным тебе термином и презрительно удивиться твоему

незнанию, могут выйти на полчаса, никак не уведомив тебя о времени возвращения,

разговаривать не глядя в глаза, послать в заведомо закрытую дверь на другом этаже, заполнять бумажку с нарочитой и выматывающей душу медлительностью, объявить вдруг

себе перерыв и т. д.д.д.д.д.д.д.д.д. И улыбаться злорадно и неуязвимо.

Какие две системы совершенно несовместимы? Социалистическая и нервная.

Хамство — чаще всего в быту — проявление невроза. А невроз оттого, что не в силах

человек решить свои проблемы по суду, по договору, по справедливости, по кодексу. И

должен терпеть, молчать, лизать, если хочет добиться своего.

Социальный невроз — реакция психики на неразрешимую социальную несправедливость

и безнадежность.

Хамство — это выход раздражения, заправленного в человека неправильной,