Конец одной пушки

— Но что мы можем сделать? В общей сложности на нашей станции около пятидесяти железнодорожников. Коммунистов — только десять. Но не об этом речь: за исключением трех или четырех типчиков, все готовы саботировать. Однако ничего не попишешь: пятьдесят — это пятьдесят. Что могут сделать пятьдесят человек? Как помешать американцам? Разгрузка происходит не так просто — стоит американская военная полиция с автоматами, и наши солдаты стоят, словом, целая армия… Если б одни только наши солдаты! С ними, пожалуй, сговориться можно. А тут вон какое дело. При малейшей нашей попытке нас бы разбили наголову. Допустим, один раз добьемся успеха, а они разгрузят состав на следующий день. Да что тут говорить. Невозможно! А кто там есть, кроме нас, железнодорожников? Вы же знаете: три-четыре домика вокруг станции — вот и все. Соседняя деревня небольшая, да и та далеко. Можно сказать, янки удачно выбрали место!

— Ну, вот. Мне кажется, мы и затронули самую суть вопроса, — сказал Анри, — вспомнили о людях, которые окружают железнодорожников! Если железнодорожники будут действовать одни, им придется очень трудно. Ясно, что поступиться чем-нибудь мы не собираемся, но должны отдавать себе отчет, что было бы безрассудством требовать от железнодорожников больше, чем они могут сделать одни, без посторонней помощи. — Анри счел нужным сразу же сказать это, чтобы рассеять тяжелые сомнения, которые он почувствовал в товарищах с самого начала беседы. — Если выдвигать невыполнимые лозунги, ребята будут относиться к нам с недоверием: ишь какие болтуны нашлись, невесть чего захотели. Один из залогов успеха — сплоченные действия населения и железнодорожников. Надо организовать на борьбу население. Но это вовсе не значит, что в ожидании помощи можно сидеть сложа руки и сокрушаться: железнодорожники одни ничего не в силах сделать. Но об этом мы еще поговорим.

Дело ясное: домой Анри не успеет заехать. Судя по тому, как идет беседа, раньше девяти она не кончится. Хоть бы Полетта не очень волновалась во время своего выступления.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Как образуются лавины

— А у нас и непохоже и похоже, — говорит Артюр. — Через нашу станцию редко-редко когда пройдет американский поезд, и всегда неожиданно, без всякого предупреждения. Что мы можем сделать? Иной раз поезд даже не останавливается, гонит дальше, выходит на ветку и с севера направляется к «Зеленой роще». По-видимому, поезда посылают кружным путем, когда главная линия перегружена. Но даже если мы знаем, что должен прибыть состав, все равно мало времени — не успеть организовать демонстрацию! Словом, мы американцев почти и не видим.

— Но все же можно кое-что сделать! — прерывает его Анри и, спохватившись, добавляет: — Об этом мы тоже поговорим потом.

— Случается иногда, — продолжает Артюр, — что нам велят вести их паровозы — вот тут можно бы попытаться. Но дают нам или локомотив без состава или с порожняком. Груженые поезда водят машинисты с других участков. Один случай, правда, был. Состав послали перегруженный, понадобилось прицепить еще один паровоз, чтобы толкать его на подъеме Сен-Жермен. Поставили нашего машиниста и нашего кочегара — оба не коммунисты. Как поступать в таких случаях? Что ж, они сели на паровоз. Не могу сказать, чтобы с легкой душой, тем более — оба жизнью рисковали. К переднему паровозу были прицеплены в голове сорок пустых вагонов — из-за искр, потому что во всех остальных вагонах — взрывоопасный груз. А состав был длиннущий. До первой стрелки пришлось осаживать, маневрировать; в голове оставили только тридцать пустых вагонов, а десять прицепили в хвост, перед вторым паровозом, который толкал состав, потому тут опасности меньше — искры летят назад, конечно если не вмешается ветер. Но раз обычно прицепляют сорок пустых вагонов — значит, тридцать недостаточно. Ну, ладно, дело не в этом. Когда представляется такой случай, как нам поступать?

Артюр замолкает на минуту.

— Предположим, назначат меня — веди паровоз. Я откажусь. Меня уволят. А вслед за мной уволят и всех коммунистов, одного за другим, так что у нас некому будет руководить железнодорожниками. Если мне скажут: ты должен отказаться — я лично это сделаю. И многие товарищи поступят так же. Мы и не то делали в своей жизни! Но нужно ли это? Вот в чем вопрос.

— Что ты на меня уставился? — внезапно спрашивает его жена. — Разве я тебе хоть раз в жизни мешала в таких делах?

Этот неожиданный выпад даже понравился Анри, но у других, особенно у мужа, был несколько огорченный, раздосадованный вид. Артюр стукнул ладонью по столу, как бы говоря: «Ты бы лучше помолчала». И раздражение его вызвано было не только женской порывистостью, хотя все же отчасти и ею, но, главное, тем, что Констанс оказала свое слово невпопад. Ведь Артюр имел в виду как раз обратное: будь он уверен, что именно так и следует поступить, его не остановили бы никакие соображения личного характера. Двое других железнодорожников согласились с ним: весь вопрос в том, следует ли так поступать?