Конец лета

Дядя, кажется, был в отличном настроении. Белая рубашка из «Стенстрёмс», светлый льняной костюм, сшитый по мерке. Дядя сердечно пожал руку отцу, чмокнул в щеку Веронику. Тесс и Тим тоже были здесь; за спиной у них, словно тень, стоял Патрик Бринк.

Вероника поздоровалась с ними со всеми и поняла, что вокруг собралась почти вся родня и что на сей раз ее это не тревожит.

Дядя Харальд повел всех за большой стол, устроенный специально для семьи. Ухаживать за Вероникой поручили отцу; Патрик Бринк сидел напротив. Еда была вкусной, вино — тоже. Дядя Харальд произнес со сцены образцово короткую речь. Ему удались и шутки, и легкий тон; в благодарность раздались шумные аплодисменты. За ужином отец говорил немного, зато Патрик рассказывал, кто из старинных приятелей куда подался, и вел себя как истинный джентльмен. Он то и дело наполнял бокалы, которые, казалось, пустели сами собой.

После ужина были танцы, и Вероника танцевала сначала с отцом, а потом с Патриком и дядей Харальдом.

— Вы с Эббе, кажется, снова нашли общий язык, — заметил дядя. — Давно я не видел его таким счастливым. Ему надо чаще бывать на людях. Мы с Маттиасом пытаемся сподвигнуть его переехать в поселок, поближе к внукам.

И дать тебе построить электростанцию, подумала Вероника, однако вслух ничего не сказала. Краем глаза она заметила, что Патрик танцует с Тесс, причем прижимает ее к себе крепче, чем только что прижимал Веронику. Отец Патрика внимательно наблюдал за парой.

— Хорошо, что ты решила остаться, — продолжал дядя Харальд. — Семья многое для меня значит. Очень многое.

Пока они танцевали, дядя Харальд улыбался и кивал окружающим. Это раздражало Веронику — она чувствовала себя каким-то трофеем. Беглая племянница вернулась, и ее непременно следует всем показать.

— Да уж, тебе и впрямь важно продемонстрировать, какая крепкая у тебя семья.

— А это плохо? — Он все еще смотрел не на нее. — Разве есть что-то неправильное в том, чтобы хотеть блага своей семье?

— Конечно, нет. Ведь если человек не может заботиться о своей семье, то как он сможет позаботиться обо всем поселке? — Ее слова прозвучали язвительнее, чем она рассчитывала, и все же она в них не раскаивалась. Дядя Харальд посмотрел на нее, приподняв бровь.

— Вижу, ты унаследовала от матери и характер.

Веронике не понравился его тон, как не понравилась и мысль, что она стала пешкой в какой-то игре. К тому же в голове у нее начали вертеться слова, которые отец прошептал ей в волосы. И сразу вернулось то чувство, с автобусной остановки.

Музыка отзвучала, и отцовскому голосу наконец удалось договорить.

Девочка моя. Ты ведь не могла знать…

Чего она не могла знать? Чего они ей не рассказывают? Что скрывают?

Вероника сняла руку с дядиного плеча и сказала:

— Если ты так печешься о семье — может, посмотришь тогда, с кем и как танцует твоя жена.

Она повернулась и быстро зашагала прочь.

Вероника стояла возле ротонды, вдыхая вечерний воздух и страстно желая закурить, когда кто-то взял ее за локоть и потащил в сторону. Маттиас. Разодетый, волосы еще влажные после душа.

— Пошли. — Брат повел ее вокруг ротонды и не отпускал, пока они не остановились. — Какого черта ты творишь?

— В смысле?

— Этот твой Исак, или как его. Ты зачем его притащила? Совсем рехнулась?

Вероника понимала, что брат прав, но она была пьяна, а танец с дядей Харальдом привел ее в отвратительное расположение духа.

— Я хотя бы что-то попыталась сделать, в отличие от тебя!

— Что ты попыталась сделать? Чего ради ты вывалила все чужому человеку? Я же тебя предупреждал! А ты заявилась домой и предъявила этого типа папе. Я ведь тебе объяснял… — Он рассерженно покачал головой.

— Ну, я…

Маттиас, кажется, не желал слушать ее объяснений. Впрочем, у Вероники их и не было.

— Ты не знаешь, как здесь устроена жизнь. Нельзя примчаться сюда, раскопать гору старого дерьма, а потом просто взять и уехать, предоставив мне убирать за тобой.

— Просто взять и уехать? Значит, так ты теперь говоришь — «просто взять и уехать»?! Ты же сам смылся отсюда и бросил меня одну. Или это у тебя вытесненное воспоминание?

Маттиас удивленно взглянул на нее. Вскинул руки в оборонительном жесте.

— Черт возьми, да это было пятнадцать лет назад. Почти в детстве. Детские идеи, детские мечты.

— Ты же обещал. — Вероника сама услышала, что говорит, как подросток. Маттиас вздохнул.

— Ты не понимаешь…

— Еще как понимаю. Ты обещал, что мы уедем отсюда вместе. — Она кивнула на ротонду и праздник, который все продолжался. — А вместо этого дал им вцепиться в себя. Сесилии, дяде Харальду, папе.

— Ты не понимаешь, Вера. — Маттиас опять вздохнул, покачал головой.

Он достал пачку и предложил ей сигарету. Зажег обе своей зажигалкой. Они в молчании затянулись.

— Никто не заставлял меня возвращаться сюда, — сказал он. — Я сам так захотел.

Вероника смотрела на брата, пытаясь понять, не шутит ли он, или того хуже — не врет ли. Так и не поняла.