Конец лета

В целом вечер побил все рекорды. Галерея продала семь ее картин. На мгновение она почувствовала, будто расстается со своими старыми друзьями. Она не хотела их отдавать, но Бен, представляя Дину восторженным поклонникам ее работ, подтрунивал над этим. По отношению к ней Бен вел себя безукоризненно: был постоянно рядом, но не слишком близко, оказывая ей невидимую поддержку, далекую от нарочитости. Он был Бенджамин Томпсон III, единственный и неповторимый владелец галереи. Никто не догадается об их любовной связи. Он вел себя столь же осмотрительно, как и в то первое утро, в его доме в присутствии Ким, и Дина знала, что ей нечего было опасаться. На какой-то миг она побоялась, что именно об этом событии услышит Марк. Никогда не знаешь, что за люди приходят на эти выставки, кого они увидят или о чем догадаются. Но никто ни о чем не догадался в тот вечер, включая Ким, которая прислала ей домой огромный букет цветов. Она чувствовала себя лично ответственной за связи, сложившиеся между Диной и Беном, естественно, профессионального характера, поскольку о других она не подозревала. Ей, конечно, было любопытно узнать, сообщила ли Дина Марку о выставке. Под конец вечера Дина успокоила ее на сей счет, сказав, что «да».

— И что он сказал?

— Да ничего особенного. Но радости не выразил.

— Он смирится с этим.

— Я надеюсь.

Дина не стала развивать эту тему. Она не сказала Ким, что Марк запретил ей выставляться и в конце беседы с ней положил трубку первым. Он заявил ей, что все это вульгарно и слишком демонстративно, но впервые за свою совместную жизнь с ним она настояла на своем. Для нее было важно не уступить на сей раз. Он не уступил ее пожеланиям в отношении Пилар и покупки мотоцикла. Почему же она должна уступить ему в том, что касается ее искусства?

— О, небеса, отчего это ты морщишься, дорогая? — Бен произнес слова едва слышно, так чтобы никто не заметил, о чем они говорят, и Дина мгновенно отбросила все свои мысли.

— Да так. Прости… Я… это просто оттого, что произошло так много всего.

— Ты можешь снова повторить эти слова. Салли только что продала еще две твои картины.

Он был счастлив подобно мальчишке, и Дине захотелось броситься к нему на шею. Вместо этого она просто ответила ему ласковым взглядом.

— Заинтересует ли вас праздничный ужин?

— Если только пицца. — Она широко улыбнулась ему, помня о его любимом блюде.

— На сей раз нет, мадам. Это будет нечто стоящее.

— Рубленые бифштексы?

— Иди к черту. — И без всякой церемонии он положил руки ей на плечи и поцеловал в щеку.

Для владельца галереи подобный поступок в день первого успеха художницы был не очень подобающим, и, когда Ким увидела их, ей вдруг подумалось, а не было ли во всем этом чего-то другого? Дина только что прошептала Бену о чем-то, и в ответ на это Ким услышала, как он, улыбнувшись, сказал: «Я рад, что они тебе нравятся». Дина потрогала жемчужные серьги у себя на ушах и удалилась, бесконечно счастливая. Наблюдая эту сцену, Ким впервые задумалась кое о чем.

Глава 13

— О'кей. Я готова. Скажи мне правду. — Дина сидела на кровати в желтой спальне, закрыв глаза, крепко сцепив руки и положив под голову подушку.

— Ты выглядишь, как будто ожидаешь землетрясение. — Бен посмотрел на нее и рассмеялся. Он сидел на кровати рядом с ней, держа в руке газету. — Что ты хочешь, чтобы я тебе почитал, дорогая? Сводки с фондовой биржи? Комиксы? О, я знаю — что!

— Черт побери, ты прочитаешь мне наконец? Я уже не в состоянии ждать ни минуты.

Она скрежетала зубами, и он снова рассмеялся, вернувшись к рецензиям о ее выставке. Но он уже знал, что он там прочтет. Он очень долго работал в этой Сфере бизнеса, чтобы чему-либо слишком удивляться. В общих чертах он представлял себе, что было там припасено для читателей. И, взглянув на статью, он понял, что и на этот раз не ошибся.

— О'кей, сию минуту? Ты готова?

— Бенджамин! Читай, черт побери! — Она проговорила это сквозь плотно стиснутые зубы, и ее охватил ужас, как только он начал читать.

— «…светлый, изящный стиль, в котором проявились не только годы учебы и преданность своей работе, но и тот своеобразный талант, который мы так редко наблюдаем…» — Его голос продолжал монотонно звучать, в то время как ее глаза широко раскрылись, и она откинула подушку из-под головы.

— Ты победила! — Она попыталась схватить газету. Он не дал ей этого сделать и продолжил чтение, пока не дошел до конца статьи.

— Я не верю этому. — Она выглядела, как будто испытала сильное потрясение. — Этого не может быть.

— Почему нет? Ты хорошая художница. Я говорил тебе об этом. Я знаю это, все знают это, те люди, что приобрели твои картины, знают это. Каждый знает это за исключением тебя, тебя, большой, глупой, покорной, робкой… — Он добрался до нее и начал ее щекотать.

— Прекрати! Теперь я знаменита! Ты не можешь щекотать меня в такой момент! — Но она так сильно хихикала, что это не могло его остановить. — Прекрати! Я — звезда!