Конец лета

Она отперла дверь внизу у лестницы, ведущей в студию, и нерешительными шагами стала пробираться по дому. Что, если он еще не ушел? Если он поджидает ее? Если догадался о ее намерениях в ближайшие часы? Но это все не имело значения. Он не сможет вернуть ее. Он сказал ей все, что ей нужно было знать этой ночью. Ребенок был не его, а Бена. И он знал об этом все это время. Но теперь и это не имело значения. Никакого.

— Маргарет?.. — Она была в затруднении, что сказать.

— Он отправился на работу в половине девятого. — В глазах у Маргарет стояли слезы. — Миссис Дьюрас, вы не… не покидайте нас, не уходите…

Эти слова должны были бы быть произнесены Марком, хотя его слова мало что могли изменить, ибо он проиграл. А убедиться в реальности своих опасений по поводу ее окончательного решения он не мог, так как был слишком пьян. Он, должно быть, решил, что, отоспавшись и позволив ей укрыться в студии, он сможет выпросить у нее прощения. Он купит ей что-нибудь из дорогих ювелирных украшений и сможет солгать ей в очередной раз, и тогда все снова наладится. На сей раз он ошибся. Дина одной рукой обняла Маргарет.

— Я должна. Но вы придете навестить меня.

— Правда? — Старая женщина выглядела совершенно разбитой. Дина улыбнулась ей сквозь слезы. Но сейчас она плакала не из-за него, а из-за себя.

Не успели они покончить со вторым чемоданом, как раздался звонок. Дина вскочила на ноги, вздрогнула, и даже Маргарет испугалась на мгновенье, но Дина, сбежав по лестнице, увидела, что это пришла Ким.

— Я заказала самый большой фургон, который у них был. Он напоминает лодку. — Она хотела было улыбнуться, но увидела, что Дине не до шуток. Под глазами у нее были темные круги, волосы растрепаны, глаза покраснели. — Похоже, что ночь была еще та.

— Ребенок не его. — Это было первое, что Дина смогла вымолвить, и вдруг она улыбнулась подруге. — Это ребенок Бена, и я так рада.

— Боже праведный, Иисус Христос. — Какое-то время Ким не знала, плакать ей или смеяться, но все же почувствовала, громадное облегчение. Дина была свободна.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— И ты уходишь?

— Да. Сейчас же.

— Я подозревала что-то в этом роде. И все из-за ребенка? — Они стояли по-прежнему у двери. Дина медленно направилась к лестнице.

— Из-за этого и всего остального. Из-за его подруги, из-за ребенка. Это не была счастливая семейная жизнь, Ким. Но как бы там ни было, все закончено. Я поняла это окончательно вчера вечером.

— Ты сообщишь Бену? — Этот вопрос был лишним. Она знала, что Дина сделает это. Она верила в это. Но Дина покачала головой.

— Ты шутишь, а почему нет?

— Почему? Чтобы я, убежав из дома Марка, направилась сразу в его дом? Чтобы он стал заботиться обо мне? Я покинула его, Ким. Просто оставила одного, вернувшись к Марку, не сказав даже, что жду ребенка. Разве у меня есть право позвать его сейчас? — Глаза ее казались такими большими. Ким уставилась на нее, пытаясь осмыслить сказанное.

— Но у тебя его ребенок. О каком еще праве ты говоришь?

— Не знаю. Я просто знаю, что не смогу позвонить.

— Тогда какого черта ты все это делаешь! — Ким схватила ее за руку, когда та начала подниматься вверх по ступенькам.

— Ухожу отсюда. Найду квартиру и стану сама заботиться о себе.

— О, ради Бога, оставь свои благородные замашки! Как ты, черт возьми, будешь питаться?

— Начну рисовать, работать, продам украшения… Вот увидишь. Пошли, мне нужно управиться с вещами наверху. — Ким, поразмыслив, последовала за ней по лестнице. Она подумала, что уход от Марка был самым лучшим решением для Дины, но не сообщить об этом Бену было весьма неразумно.

Маргарет закончила упаковывать последний чемодан. В комнате остались только вещи, принадлежащие Марку. Небольшие безделушки и фотографии, маленькие сувениры, коробка с драгоценностями и книги… Все это было упаковано, чтобы уйти отсюда навсегда. Она задержалась на мгновение на пороге, а затем поспешила вниз.

Вся процедура укладки вещей в машину заняла у них минут двадцать пять, и все это время Маргарет плакала, не переставая, а Ким выносила все тяжелые чемоданы. Дина принесла только свои картины, которые мало что весили.

— Не трогай это! — Ким закричала на Дину, когда та попыталась было поднять дорожную сумку. — Дуреха, ведь ты уже на пятом месяце беременности. — Дина улыбнулась.

— Ошибаешься. Возможно, около четырех. — И тогда они дружно засмеялись. Дина высчитала это рано утром, пока очищала все свои кисти, заворачивала их в газету и убирала. Он сказал ей, что она забеременела в конце июня, как раз тогда, когда он уехал. Но скорее всего это произошло во второй половине июля, когда она была с Беном. Это объясняло, почему доктор Джонс не услышал сердцебиения ребенка: он полагал, что время для этого уже наступило, а также то, что живот у Дины был небольшим. Включая и то, что она, увы, все еще так плохо себя чувствовала: вероятнее всего, срок ее беременности равнялся только четырем месяцам. — О, мой Бог. — Она вдруг взглянула на Ким. — Сегодня День Благодарения?

— Да.

— Почему ты мне не сказала?

— Я полагала, что ты знаешь.

— Ведь ты должна быть где-то в другом месте?