Конец крымской орды

– О том не думай, это не твоя забота. Брод перекроют, когда надобно станет. Для того люди есть.

– Ну тогда ладно.

Бордак взглянул на Хворостинина и спросил:

– Далее куда, Дмитрий Иванович?

– Ты, Михайло, постарше меня будешь, по чину выше, да и у государя в почете. Называй меня просто Дмитрием.

– Непривычно.

– Ко всему люди привыкают.

– Ладно, Так куда мы далее пойдем, Дмитрий?

– На одних чертежах Сенькин брод значится тут, на других – в пяти верстах выше по течению. Есть еще брод у села Дракино, отсюда в шестидесяти верстах. Да и у Ванькино тоже перелаз, не такой, конечно, как Сенькин брод, но вполне пригодный.

– Крымчаки где хочешь переправятся. Эти собаки ловкие. Они берут в поход по два-три коня. На воде с ними непросто справиться, однако у них получается.

Хворостинин кивнул и сказал:

– Верно говоришь, Василь. Крымчаки, ногайцы, черкесы переправятся чрез любую реку, вот только не всегда большими силами. На Руси же действия малыми отрядами для них губительны. В любой деревне имеются станицы, сторожи. Мужики службу несут справно, отряжают разъезды, ставят преграды.

– Вот в Ванькино и поглядим, как справно несет службу станица, – сказал Бордак. – Сколько до нее?

– Недалеко, десять верст. Лес близко. По нему пустим вперед отряд, Михайло, и поглядим, чего станется.

Вскоре десятки Луки Огнева, Фомы Рубача, Якова Грудина с обычным головным дозором Ивана Пестова пошли по берегу и углубились в лес. Поиски троп успеха не принесли. Воинам пришлось идти по опушке, за кустами в редколесье. Так они одолели пять верст, выбрались на поляну, вдававшуюся в глубину леса, подошли к неглубокому и пологому буераку.

Тут воеводы уже увидели, как над лесом в нескольких местах стали подниматься столбы дыма.

– Сторожа на село знак подают о появлении неизвестной рати, – сказал Хворостинин.

Бордак погладил бороду и произнес:

– Значит, служба справно поставлена. Следует скоро ожидать разъезда.

Парфенов покачал головой.

– А может, и не будет разъезда. Лес вплотную к селу подходить не должен, там должно быть поле. Нас и из Ванькино заметят, а вот как встретят?

Второй воевода передового полка произнес:

– Покуда не разберутся, кто пожаловал, стрелять из луков и пищалей, если те есть у сельчан, не будут. Но оборону занять должны.

– Или загрузят припасы в лодки, на плоты и уйдут на правый берег.

– Нечего гадать. Увидим. Переходим овраг.

Когда десятки вышли на другую сторону буерака, вдали, саженей на пятьсот ближе к реке уже стоял разъезд численностью в пять человек.

– А вот и они. Станичный голова все по разряду делает.

– Может, показать им, что свои идут? – сказал Бордак.

– Опытные, смышленые сторожа сразу не поверят. Этот знак могут и крымчаки подать.

– А разъезд-то приближается, – сказал Парфенов.

Сторожа действительно пошли навстречу отряду, пришедшему со стороны Коломны и села Никифорово, что недалеко от Сенькиного брода. Саженей через сто они опять встали рядом с холмом, на который поднялся один из них.

– Ближе подошли, дабы рассмотреть гостей.

Хворостинин, который отличался характером решительным, смелым, даже отчаянным, улыбнулся и сказал:

– А поедемте-ка к ним. Троих они не испугаются.

Парфенов пожал плечами.

– Поедем. Нечего на них пялиться.

Иван Пестов подъехал к вельможам за указаниями, услышал их разговор и заявил:

– Не следует делать того, воеводы. А если мужики перебьют вас? Вы к ним с добром, а они по вас стрелами да дробом? И что тогда? Дружина лишится воевод, передовой полк – второго воеводы, а нам в отместку придется разорять село.

– Ничего, Иван, – сказал Бордак. – Нас троих им уничтожить не под силу. Едем, князь.

Хворостинин повернулся к Пестову и распорядился:

– Дозор держи там, где стоит, одного ратника пошли к Огневу. Пусть передаст, что покуда нас нет, начальство над дружиной на нем.

– Сделаю, но… – Ратник махнул рукой, понял, что спорить с вельможами толку никакого нет.

А воеводы поскакали к холму.

Ратник, находившийся там, спустился к своим. Разъезд встал полукругом, охватил возвышенность.

– Грамотно встали, – заметил Парфенов. – Со спины не подойдешь.

Они подъехали к разъезду на десять саженей. Сторожа достали сабли, копья, один спрыгнул с коня, приладил бердыш, положил на него пищаль.

Тот воин, который недавно стоял на холме, поднял руку.

– Стойте, люди! – приказал он.

Вельможи остановили коней.

Хворостинин крикнул:

– Мы из передового полка, что направлен в Калугу.

Мужик, с виду как вепрь, весь заросший волосами, с перекошенным от шрама ртом, спросил:

– А где же ваш полк, воеводы? И где Калуга? Чего-то я ни того, ни другого не вижу.

– А ты коли не боишься, подъезжай, поговорим. Грамоту покажу, отвечу, что почем. Чего орать-то на все поле?

– Нет, пусть старший из вас по мне подъезжает. Тут наши земли, значит, мы и начальствуем.

– Наглец! – проговорил Парфенов. – Надо проучить его за невежество и неуважение.

– Погоди, Василь, горячиться, – сказал Хворостинин. – Старший разъезда все правильно делает.

– Он что, не знает, что у нас за спиной три десятка ратников, которые их за мгновения на куски порубят?