Конец иллюзий

Они подошли и в нерешительности остановились перед массивными дверьми убежища. Олег постучал рукояткой пистолета по металлу — раздался глухой стук. Ответа нет, он постучал снова.

— Открывайте, — приказал он.

Бойцы достали резак и вскоре дверь открылась. В нос тут же ударил сильный трупный запах, сразу за дверью вода, в ней плавало несколько тел в форме.

— Они мертвы уже несколько дней, комендант, — сказал один из десантников.

— К центральной башне, — приказал он после минутного молчания.

Двери убежища центральной башни пришлось разгребать. Когда они наконец показались, бойцы указали ему на черный след по шву створок:

— Они заварили их изнутри.

— Так разрежьте, — приказал он.

Пока боец разрезал двери, изнутри неожиданно постучали. Лица всех тут же озарила радость и надежда. Олег подошел к двери и прокричал:

— Это Царёв! Отойдите от дверей на безопасное расстояние.

Один стук и два — "Принято".

Боец принялся резать створки с удвоенной энергией. Вскоре тяжёлые металлические панели с глухим звуком рухнули внутрь под своим весом. В туннеле ведущим вниз показались шесть военных. Впереди стоял майор, пять полицейских за его спиной целились в них.

— Комендант, — сухо сказал майор и сделал два шага вперед, выйдя на свет от лампы у дверей. Олег еле узнал в этом человеке майора КВБ Каменева. Вместо улыбчивого жгучего брюнета, который вошёл последним в это убежище четыре дня назад, перед ним стоял совсем седой с мешками под красными глазами старик.

— Каменев, — сказал Олег. — Что у вас произошло?

Майор медленно вышел на темную улицу, посмотрел на тёмное небо и покачал головой. Он ботинком сгрёб в сторону мелкий камень и устало присел на тротуар. Опорой для спины послужила стена башни.

— Даже не знаю с чего начать, — проговорил он, доставая фляжку.

— С начала, — ответил Олег.

— С начала, так сначала, — он глубоко вздохнул и сделал один большой глоток. Ещё раз вздохнул и, протянув фляжку Олегу, начал:

— Ну слушай. Разместили мы всех хорошо. Очень быстро наладили распределение продуктов. А потом почувствовали удар, через некоторое время второй удар. Видимо это была волна. Убежище выдержало. Да.

Каменев достал вторую фляжку, глотнул. Чёрные глаза смотрели прямо перед собой, в пустоту. Он продолжил:

— Чёртово Братство как-то пробралось внутрь. Уж не знаю, где они взяли взрывчатку, но они устроили взрыв, напали на солдат и, захватив оружие, стали расстреливать всех вокруг. А толпа людей в ограниченном пространстве и террористы — это плохо. Это очень плохо. Полмиллиона человек в одной большой клетке. Плохо.

Он замолчал и глотнул ещё. Олег не сдержался и тоже глотнул из первой фляжки. Там оказался бренди. Майор продолжил:

— Началась паника. Люди побежали к выходам. К счастью я приказал их заварить. Все, кроме этого. Как чувствовал.

Неожиданно он громко рассмеялся, но как-то неестественно, холодный пот прошиб от такого смеха.

— Мы приказывали остановиться, — продолжил Каменев. — Но нас не слышали. Только увидев очередь над головой люди остановились. Я минут десять орал по громкой связи: «Лежать!» Солдаты стреляли, а я орал: «Лежать, лежать!»

Он снова замолчал и посмотрел Олегу в глаза. Страшный, мёртвый взгляд.

— Одна тысяча двести сорок три тела, тридцать три ребенка, — произнес он. — Ты понимаешь, комендант? Их просто раздавили. Затоптали. Тридцать три ребёнка! За один час.

Он выпил ещё и продолжил, глядя в землю:

— Мы заварили последний выход. Через шесть часов мне доложили, что при раздаче еды пропало восемнадцать человек. Мы организовали поиск. Мы их нашли. Это были родственники. Они все зашли в холодильник, где были мертвые дети, и замерзли там заживо. Потом начались приступы ярости и суицидов. Второе лучше. По крайней мере самоубийцы убивали только себя. А вот те, кому чудилось, что это сосед тот самый, кто топтал его родственника, успевали убить гораздо больше.

Майор снова замолчал и закрыл лицо руками.

— А ты знал, комендант, что под землей звук хорошо распространяется, — неожиданно продолжил Каменев. — В первый день я думал, что мне показалось, но на третий понял, что нет. К третьему дню мы навели жёсткий порядок. Гражданских стало меньше еще на полторы тысячи человек. Но было тихо, очень тихо. А потом мы услышали этот звук. Стоны, крики ужаса, мольбы о помощи. Тысячи голосов. От него невозможно было спрятаться. Он проникал будто сквозь кожу. Ужас. Всё продолжалось минут двадцать, а где-то через полчаса повторилось с другой стороны. Но мы тоже люди, комендант.

Майор снова поднял глаза на Олега:

— Я лично застрелил троих солдат. Сумасшедший с оружием это плохо. Очень плохо.

Он снова замолчал, затем посмотрел в небо. Чёрные тучи стремительно неслись в небе. Воздух стал более прозрачен, но солнечный свет не пробивался.

— Темно, — прошептал майор. — Очень темно.

— Какие у вас потери? — спросил Олег.

— Что-то около двадцати тысяч, — ответил Каменев. Он еще хлебнул из фляжки, убедился, что в ней больше ничего нет, и сказал:

— Теперь это твой крест, комендант, — он достал пистолет и, прежде чем Олег успел что-то сделать, выстрелил себе в висок.