Кондотьер Богданов

«Не того Евпраксия выбрала! — подумал Довмонт, глядя на Данилу. — Вот он, жених! Красив, храбр, разумен. Богдана немцы как куренка словили, девка и та отбилась…» — князь перевел взгляд на немолодого сотника.

— Немедля пошлю вдогон! — встрепенулся тот. — На обе дороги! — сотник поклонился и вышел.

— Трудно будет их догнать! — вздохнул Данило. — На полдня впереди!

— Я догоню!

Все с удивлением посмотрели на Аню.

— Догоню! — сказала она упрямо. — Сегодня же! Мне нужен человек, который знает дороги… — она вздохнула. — И дайте мне какие-либо порты!..

* * *

Богданов очнулся от нехватки воздуха. В рот был забит комок шерсти, для верности прибинтованный к голове лентой полотна. Шерсть была мерзкой на вкус и щекотала небо — хотелось немедленно выплюнуть, однако сделать это не было возможности. Богданов сдержал рвотный порыв и попробовал осторожно пошевелить руками — не получилось, стянуты за спиной намертво. Ноги — также, в чем Богданов немедленно убедился. Лейтенант приоткрыл глаза. Он лежал на боку лицом к бревенчатой стене и ничего, кроме этой стены не видел. Ныла от полученного удара голова.

«Попался как пацан! — подумал летчик. — Ну, Путила, ну, гад! Пусть только руки развяжут!»

Развязывать его никто не собирался — в этом Богданов убедился скоро. Он был не один: за спиной раздавались шаги, слышались негромкие голоса. Говорили не по-русски. Лейтенант попытался разобрать речь — не получилось — далеко. Внезапно послышались быстрые шаги, сильная рука повернула его на спину. Лейтенант увидел над собой лицо — грубое, с большим шрамом поперек щеки. Пометили гада железом, жаль, выжил…

— Очнулся! — сказал незнакомец. — Жив! Я умею бить.

— Не задохнется? — спросил кто-то за спиной.

Меченый зажал пальцами нос летчика. Лицо лейтенанта побагровело, он стал извиваться, пытаясь освободиться. Меченый разжал пальцы. Богданов жадно вдохнул.

— Дышит! — сообщил меченый.

— Хорошо! — сказали сзади.

Меченый водворил летчика на прежнее место и отошел. Обитатели склада стали разговаривать громче.

— Где девка? — сердился знакомый голос. — Эрих с русским ушли давно! Мы не можем ждать долго!

«Это они о ком? — встревожился Богданов. — Неужели об Ане? Если я попался, ее тем более заманят. Господи, только б не получилось! Один я выберусь, а вот с ней…»

— Послали за ними! — заверил неизвестного меченый.

Словно в подтверждение его слов послышались торопливые шаги и сдавленные голоса. Летчик не разобрал слов, но сообразил, что у похитителей что-то не выгорело.

— Уходим! — велел неизвестный Богданову командир похитителей. — Немедленно.

К Богданову подскочили, перевернули и, прежде чем летчик успел сообразить, на голову надели мешок. Лицо лейтенанта осыпало мучной пылью, мука забилась в нос, он непроизвольно чихнул. И немедленно получил удар в бок.

— Лежи тихо, колдун! Зарежем!

Сильные руки подняли Богданова и понесли. Не долго. Скоро он услышал плеск воды и ощутил спиной твердые доски настила. Раздалась команда, плеск усилился, лейтенант догадался, что он в лодке, и та отчалила. Его куда-то везли. Не топить, прирезать на складе было бы проще. Кому-то он понадобился живым. Догадаться кому, не составляло труда. Со временем Богданов научился различать языки, на которых нечаянно заговорил в тринадцатом веке. Немцы, орден. Умеют воевать! Что в двадцатом веке, что в тринадцатом. Без Богданова По-2 — музейный экспонат. Лисикова закончила летную школу, но чему ее там научили? Взлет — посадка, к тому же пару лет без летной практики… «Вдруг ее убили?» — внезапно подумал Богданов. От этой мысли хотелось скрипнуть зубами, но сделать это не было возможности.

Воздуха в пыльном мешке было еще меньше, чем на складе, Богданов стал задыхаться. Непроизвольно завозился. Похитители заметили. Его подняли и стащили мешок. Богданов облегченно вздохнул и бросил взгляд по сторонам. Припорошенные мукой глаза плохо различали окружающий мир, но стало ясно: плывут по реке. По обеим сторонам лодки тянулись леса. Ни города, ни деревни — немцам опасаться некого. Его опять уложили на помост. Теперь взгляду открывалось небо: высокое, голубое и равнодушное.

Умение определять протяженность времени свойственно каждому опытному летчику. Прошло не меньше часа, как его вынесли со склада, как лодка причалила к берегу. Богданова вынесли на землю и поставили. Затекшие от пут ноги не держали, он неминуемо упал бы, если б не подхватили с боков. Перед ним вырос немец: плотный, коренастый, в черной одежде.

— Слушай меня, колдун! — сказал он, медленно выговаривая слова. — Я знаю: ты понимаешь нашу речь. Ты ездишь верхом?

Богданов кивнул. Лучше в седле, чем в мешке поперек крупа.

— Сейчас мы поскачем, ты будешь на коне. Попробуешь убежать, немедленно убьем. У меня повеление привезти тебя живого или бросить здесь мертвого. Хочешь жить?

Лейтенант снова кивнул.

— Тогда помни сказанное!