Конан-варвар. Неизвестные хроники

Конан и сам уже поглядывал на странное сооружение, превратившееся из казавшегося монолитным холма, которым он выглядел от лагеря — в тысячи и тысячи странных столбов, словно стволы мёртвых деревьев усыпавших равнину на площади побольше акра. Те, что стояли у кромки «холма», в высоту не превышали фута-двух, те, что располагались ближе к центру — достигали роста слона. И стояли настолько часто, что и пройти-то между ними вряд ли было возможно.

— Да, прилично они тут понастроили… Видать, давно обосновались. Но как же команда Астига-то прошла здесь?!

— Думаю, Лизандро, об этом позаботился Пантир-стигиец. Или они просто шли днём. А на день наши любимые крошки прячутся в спасительную тень! Потому что солнце, как мы почуяли на собственных …адницах, накаляет каменную пустыню так, что можно жарить яичницу!

— Пожалуй. — Конан сплюнул: слюна, конечно, не закипела на камнях, но облачко пара над ней подниматься начало. А ведь было лишь утро! — Ладно. Как я погляжу, между «входом» в гнездовье и самим гнездовьем — добрых полмили. Значит, нужно тут всё обследовать, чтоб найти другие входы-выходы. А то мало ли: нападут сзади, а мы и ожидать не будем! Команда! Разбиться на двойки. Прочесать равнину. К термитнику ближе чем на пятьдесят шагов не подходить!

— Есть, капитан! Слушаемся, Конан! — двадцать человек, прибывших с варваром, разбились на двойки быстро, и с энтузиазмом, поскольку убедились, что начавшее припекать солнце надёжно оберегает их от нападения тварей, двинулись на поиски.

Сам Конан кивнул Велтрану и Эльдорну:

— Вы двое — со мной!

Когда до границы термитника осталось не больше ста футов, киммериец замедлил шаг и усилил бдительность. Но не остановился, пока не дошёл до крайнего в почти правильном кольце, возвышения. Оно достигало его колена, а в толщину было как самое обычное ведро.

— Что скажешь, Эльдорн?

— Ну… Там, где мы вырыли наш термитник, была нормальная почва. А тут до неё — ты же сам видел в глубине «норы» — футов пять. И они, их колонны, — Эльдорн попинал ближайшее «ведро», — в кучу собраны не были. А торчали на расстоянии примерно ста шагов друг от друга. Думаю, что здесь просто — одна большая семья. И самка у них тоже — одна. Иначе самки-отпрыски расселились бы подальше от родительского, так сказать, крова. Чтоб не мешать друг другу, и не сражаться за кормовую базу.

— Какую, на …, «кормовую базу»?! Где ты здесь видишь эту самую «кормовую базу»?! — Конан обвёл рукой всё такое же пустое и голое пространство, — Не представляю, где они тут собирают то самое, что, как ты говоришь, они должны «пережёвывать в кашицу» для своих …раных грибов и главной самки!

— Ну как же, Конан! Посмотри внимательней! Все камни покрыты — этим самым!

— Чем это?!

— Лишайником. Не сомневаюсь, что он здесь такой маленький потому, что все крупные отростки уже состригли, собрали, унесли и пережевали!

— Лишайник?! — Конан подумал, что неправильно услышал, — Но разве лишайник, — он подобрал маленький обломок щебня, и перевернул его, рассматривая крохотные как бы столбики-наросты, тускло посверкивающие оранжевым и зелёным, — Можно есть?!

— Наверное можно, Конан. Ведь смотри, как получается: влага здесь в воздухе есть: в утреннем бризе мы явственно её ощущали, — Конан кивнул: верно, ощущали! — Значит, лишайники могут жить! Они выделяют корнями что-то такое, что разъедает эти самые камни, на которых они сидят. А влага воздуха питает водоросли и мох, которые живут внутри этих самых лишайников, и жрут то, что они растворили своими корнями! И этого хватает, чтоб с помощью солнца эти странные растения выживали! Ну а наши друзья термиты приспособились есть сами лишайники!

Вернее, то, во что их превращают …раные, как ты сказал, грибы!

— Бэл их раздери! Получается, что термиты едят грибы, которые кормят пережёванными лишайниками, и которые сами едят только воду, камни, да солнечный свет?!

— Ну да, Конан! Так что такого понятия, как «бесплодная равнина» не бывает. Во-всяком случае, здесь.

— Ну и задачку ты мне задал, старый морской волк! Если б я не знал теперь, что твой дядя — лекарь, ни за что бы не поверил в такую странную… Систему!

— Да, Конан, это — система. Благодаря сотням и тысячам таких «систем» и существует жизнь здесь, на поверхности. Смотри сам: разве не странной представляется другая система: жук-навозник, то есть — скарабей, собирает навоз, откладывает туда личинку, закапывает в землю. Земля таким образом удобряется, становится плодородной, а не голой глиной или песком. На ней вырастает пшеница. Пшеницу перемалывают в муку, и пекут хлеб. Хлеб ест человек. Который снова… выделяет навоз. Который собирает жук-навозник, и…

— Довольно, Эльдорн! — Конана передёрнуло, — Хватит! А то я и есть-то не смогу! Потому что выяснится, что в какой-то момент это было самым обычным д…мом!

— Но Конан! Ведь так оно и…

— Замолчи, я сказал! — Конан свирепо фыркнул, — Не порти мне аппетит перед обедом! Лучше скажи: эти твари действительно боятся огня и воды?

— Конечно.