Конан. Путь к Трону

Клинки наши пламенем были
В кипящих недрах земных,
Их темные воды калили
В глубинах рек ледяных.
На дне синеструйных потоков
Белеют кости врагов,
Напоминая потомкам
О подвигах наших отцов.
Передышка была недолгой. Из тумана у подножия холма вынырнули одна за другой шеренги зловещих фигур, плечо к плечу шагнувших вверх по склону. Они двигались как-то не так… словно спящие или словно куклы на веревочках. Град копий и стрел не замедлил их неумолимого приближения к стене из щитов. Вот уже асиры занесли над головами мечи, топоры и боевые молоты, готовясь вступить в бой.
Из горла Ниала вырвался древний боевой клич асиров.
Но не успел он дозвучать до конца, как что-то оборвалось в груди ярла — вождя племени. Человек, вышедший ему навстречу, готовый к бою противник, оказался не кем иным, как Эгилем. Тем самым Эгилем, лучшим разведчиком и заместителем Ниала, погибшим сегодня в муках на крепостной стене. Бледная луна осветила знакомое лицо, и Ниал на миг опустил оружие.

V. «Человек не умирает дважды!»

Лицо противника Ниала, без сомнения, было лицом его старого приятеля. Всё, даже шрам на скуле, полученный в бою против ваниров пять лет назад, — всё в точности совпадало с лицом Эгиля. Но мертвые голубые глаза, пустые, как ночное небо без звезд, не узнали своего друга, командира и вождя.

Понимая, что отступать некуда, Ниал размахнулся и полоснул мечом по груди Эгиля так, чтобы не убить, а лишь ранить его. С изумлением вождь асиров обнаружил, что из раны на груди его противника не идет кровь, а сам Эгиль продолжает идти вперед, не обращая внимания на нее.

За спиной погибшего утром соплеменника показалась фигура полусгоревшего гиперборея, его обгоревшее лицо застыло в маске ужаса и боли. Без сомнения, это один из обитателей Халоги, погибший в сегодняшнем пожаре.

— Прости, брат, — прошептал вождь асиров и изо всех сил рубанул мечом по телу Эгиля. Разделенное на две части тело покатилось вниз по склону. Но его место тут же занял оскаленный полу обгоревший гиперборей.

Командир и вождь асиров сражался грамотно, умело, но безо всякой надежды. Если твой противник может победить саму смерть, оживив мертвых, как можно надеяться на победу в схватке с ним.

Вдоль строя тут и там раздавались удивленные хриплые возгласы. Это воины-асиры сбились со своими товарищами, погибшими тем же утром на крепостной стене. Но не только это поражало людей из отряда Ниала. Помимо обожженных гипербореев и своих соплеменников, они натыкались на тела давно умерших людей, из которых при ударе мечом или топором вылезали длинные белые черви. Все они без оружия в руках навалились на строй асиров. В воздухе повис отвратительный трупный запах.

Песня Горма сбилась с ритма и оборвалась. Старый бард прохрипел:

— Да помогут нам боги! На что еще мы можем надеяться, скрещивая мечи с самой смертью! Человека нельзя убить дважды!

Строй асиров начал редеть. Один за другим храбрые воины погибали, разорванные на куски ледяными руками нападающих. Да, все они были безоружны, лишь крючковатые пальцы и оскаленные зубы тянулись к жертвам. Но этих оживших мертвецов было много. Слишком много.

Киммериец стоял во второй шеренге. Когда перед ним рухнул на землю с перегрызенным горлом и изуродованным лицом опытный воин, Конан издал душераздирающий клич и закрыл образовавшуюся брешь в строю. Одним ударом трофейного меча он снес голову полуразложившемуся гиперборею, только что вонзившему ногти в грудь асира. Череп с почти истлевшей кожей покатился вниз по склону.

В этот момент сердце Конана замерло в груди: обезглавленный полуразложившийся труп продолжал тянуть к нему свои костлявые руки. Стряхнув оцепенение, киммериец ткнул мечом под торчащие из-под гниющей кожи ребра. Труп покачнулся, отшатнулся назад, но затем снова пошел на киммерийца, скрипя по снегу костями ступней.