Конан – изменник

Стражники быстро и умело очистили кабак. Они выгоняли толпу из обоих выходов. Снаружи, озаряемый светом факелов, стоял еще один отряд, примерно двенадцать одетых в серое фигур, которые отправляли наемников продолжать свои склоки на рыночную площадь. Последние из кутил, выброшенные из кабака, еще немножко покрутились вокруг, ругая стражников на чем свет стоит. Но потом и они разошлись и направились в иные, подобные же заведения.

Зено догонял своих друзей с пылающим от ярости лицом, держа меч обнаженным, Затем кто-то заметил ему, что клинок-то обломан почти под рукоятью. С недоверчивым удивлением уставился он на свое оружие, а потом с яростным проклятием швырнул обломок на мостовую переулка. Он носился в поисках своего врага по городу, однако не сумел его найти.

Между тем Конан вместе с тремя остальными офицерами быстро шел к городским воротам. Павло приходилось почти бежать, чтобы не отставать от рослого киммерийца. При этом он еще и разговаривал с Конаном.

— Правда то была или ложь — подобное обвинение ты не можешь оставить просто так. Оно будет висеть у тебя за спиной, тебя опозорят.

— Да, это рискованно. — Конан мрачно глядел себе под ноги. — Этот Зено ревнив. Вероятно, мне придется убить его… Но не сегодня же вечером. — Он потряс головой. — Мне не хотелось бы привлекать к себе внимание ни наемников, ни городских стражей. Особенно стражей.

Бильхоат кипел от ярости:

— Эти треклятые свиньи, городские шавки! Оскорбить честных солдат! Мы должны поднять всех наших товарищей зовом боевой трубы! И пусть они набросятся на городских и разграбят их арсеналы. — Гордо шествуя мимо охраны городских ворот, он наградил стражника гневным взором. — Тогда мы сможем гнать этих сволочей до самого дворца.

— Помилосердствуй, ты, неукротимый мститель! — крикнул Франос. — Митра в своей мудрости постановил, что не суждено нам погибнуть от жажды.

Он извлек из-под своей куртки спасенный кувшин, в котором что-то многообещающе булькало.

— Глядите-ка, что дала мамаша Белда своему толстому карапузику!

С радостными воплями обступили его остальные наемники. Несколько минут стояли они под самыми воротами. А затем, смеясь и отпуская шуточки, пошли по улице.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ПАЛАТКА БЛАГОВОНИЙ

Значительно позднее тем же вечером — луна уже поднялась над городскими воротами — Конан в одиночку задумчиво шел по тихому лагерю наемников. Он пил и играл в кости со своими товарищами. А теперь он проводил к палатке последнего и остался один. Интересно, где его собственная палатка? Это вопрос для пьяной головы. Отыскать место, где ночевал, было совсем не так легко. Кутеж завел его в совершенно незнакомую часть лагеря, а если учесть, что внешний облик этого стойбища постоянно менялся… Да и шаги его, прямо скажем, не отличались твердостью.

В свете луны палатки принимали причудливые формы. То и дело он спотыкался о невидимые колышки и тросы. Один раз наступил на какого-то человека, безмятежно спавшего под открытым небом. Тот обложил его яростной бранью на неизвестном языке.

Конан близился к большой восьмиугольной палатке. Несмотря на ее странный внешний вид и обособленное положение, она также не могла служить для киммерийца ориентиром: Он так и не понял, где находится. В палатке видел он слабый свет от лампы или жаровни. Он поразмыслил, не постучать ли у входа и не спросить ли дорогу.

Он погрузился в раздумья. И в этот момент из тени высокого дерева донесся голос:

— Прочь, топотун! Ты на опасной земле. Это первое и последнее предупреждение.

Голос звучал холодно и равнодушно. Но, без сомнения, он принадлежал женщине. Конан остановился и вгляделся в темноту, пытаясь разглядеть говорившую.

Тут голос раздался вторично. Но на этот раз он звучал не как грубая сталь. Это была воистину мягчайшая замша.

— Погоди! Возможно, я была с тобой груба… или слишком мягка. Теперь я узнала. Ты Конан, защитник женщин.

Конан заморгал, чтобы лучше видеть в темноте.

— Это почетное звание больше подходит тебе, Друзандра.

Воительница рассмеялась — голос у нее 6ыл довольно-таки приятный — и подошла на несколько шагов.

— Верно! В настоящий момент это моя роль, как в каждую из этих четырех ночей. Только, так подразделение, состоящее из женщин, может спокойно спать в этом загоне для диких кабанов.

Она мотнула головой, показывая на стоящие кругом палатки.

Конан постарался, чтобы ни голос, ни выражение лица у него не менялись.

— Я слышал, что вы большие мастерицы в охоте на диких кабанов.

— Особенно в их подвешивании. — Друзандра хихикнула. — А также в приготовлении жаркого. — Ее глаза сверкали в свете луны. — Тебе не следует опасаться, Конан. До сих пор ты еще не запятнал себя ни одним позорным поступком.

На Друзандре был темный плащ с капюшоном, сейчас откинутым на спину. Когда она переменила позу — прежде стояла прямая, как свечка, а сейчас встала свободнее, — Конан увидел, как под тусклыми лучами луны сверкнул ее обычный нагрудник и кольчуга. Она уперла руку в бедро и сказала:

— Мы даже не хотим знать, почему ты шляешься здесь в такой час.