Конан – изменник

Конан схватил мешок, набитый соломой, который висел на палке, и бросил его в парня, стоявшего впереди, худенького крестьянского юношу. Парень провел сильный, но неловкий выпад, отражая атаку падающей на него куклы. Затем выронил свой деревянный меч, отскочил и начал вытаскивать занозы из руки.

— Следующий! — рявкнул Конан. — Думай, что этот мешок — свирепый кофийский копьеносец! Он хочет пронзить тебя своим копьем!

Приземистый подмастерье портного с коротко остриженными волосами отразил нападение мешка героическим ударом. Но затем скорчился от кашля, поскольку его отважная атака выпустила на волю целые тучи пыли.

— Довольно! — Конан поднял руку. — Теперь бейтесь парами! Медная монета тому, кто разукрасит своего противника, как майскую розу.

Когда деревянные палки дружно застучали друг о друга, Конан спустился вниз по холму. Там тренировалось сорок рекрутов под ленивым надзором Бильхоата.

Киммериец остановился возле своего старого товарища, который, как и он сам, некогда был вором, а нынче сделался офицером.

— Боюсь, эти деревенские чурбаны никогда не смогут выступить против Седьмого Легиона короля Страбонуса.

— Нам это только на руку. В таком случае нам не следует бояться, что мы останемся без работы. — Он подмигнул Конану. Питомцы Бильхоата неровными рядами бегали по полю туда и сюда.

— И все же, если мы сможем вложить им в руки настоящие мечи, они, возможно, чему-нибудь да научатся. — Конан поиграл своим мечом. — Когда ты познал тяжесть оружия, ты, считай, постиг половину всего искусства.

Бильхоат потряс головой:

— Эти сейчас научились бы только одному: как отрубить себе пальцы. Очень мудро со стороны принца Ивора не давать им острую туранскую сталь, пока не дошло до настоящего дела.

— Возможно, ты и прав. — Конан рассмеялся. — Возможно, эти парни что-то и смогут сделать, особенно если принц Ивор польет их животворной водичкой своих речей. — Он поглядел на склон холма, где бились его рекруты. — Мне пора. Мои идиоты передрались.

Киммериец пошел вверх по склону, где два конюха катались по земле, сцепившись. Свои «мечи»-палки они отбросили. Они пытались выцарапать друг другу глаза или откусить уши — как получится. Конан схватил обоих за воротники, сильно стукнул пониже спины, а затем отбросил — одного налево, другого направо.

Зрителям он заорал:

— Довольно! На сегодня хватит! Идите по домам!

Когда последний из питомцев Конана исчез, он забрался в тень виноградника. Если так пойдет и дальше, то скоро распустят остаток этой гражданской самообороны. Он подошел к остальным трем офицерам, и все вместе они зашагали к городским воротам.

— Ах, Конан, после такого денька муштры всех этих гражданских мне по-настоящему становится жаль, что я тут и участвую во всем дерьме, — говорил низкорослый аргосиец с тщательво ухоженными усами. Он глядел на Конана с тоской и яростью.

Конан засмеялся.

— Вот так так, Павло! Зато и оплата в три раза выше прежней.

— Дерьмо! — пробормотал толстяк, шедший за ними следом. — Трижды нуль все равно будет нуль! Наши начальники должны меня еще убедить, что день выплаты жалованья действительно настанет, когда вся эта мутотень останется позади. Что до уважения… — И он поставил финальную точку своим жалобам, шумно испустив газы.

Все расхохотались.

— Все это чистая правда, Франос! — подтвердил Бильхоат. — Вы заметили, что цены этом проклятом городе сильно возросли, с тех пор как Ивор отдал приказ открыть нам неограниченный кредит? Думается, я проел уже все, что мне причитается по выплатам.

— Если смотреть, как ты вливаешь в себя грог, то трудно в этом усомниться, — сказал Павло. Все опять засмеялись.

— Мужики, вот и городская стража. Делаем мужественное лицо! — Конан мотнул головой в сторону солдат, одетых в серое, которые стояли в помещении таможни и с неподвижными лицами обменивались тихими замечаниями, пока наемники проходили мимо. Конан прошептал: — Они подумывают, не конфисковать ли наше оружие. Что ж, вполне могут попытаться.

Однако когда дежурный офицер увидел знаки различия проходящих наемников, он приветствовал их молчаливым кивком.

— Проклятые уличные воришки! — прошипел Бильхоат. — Так и вертятся, так и ходят вокруг с гордым и независимым видом, а сами думают, как бы запустить лапу в наши кошельки.

Бывший вор выразительно согнул валец, как только стражники повернулись к нему спиной.

— Да, они с нами обходятся довольно-таки сурово, — сказал Франсе. — Особенно когда была та склока, два дня назад, когда Варг и его подвыпившие дружки рвались в запретный квартал города.

— Если они только попытаются встать меня на дороге, я сделаю из них коровью лепешку, — заявил Бильхоат. Его сморщенное лицо приняло решительное выражение.

— Да уж, — согласился с ним Павло, — мы могли бы поджарить их дерьмовый город и слопать его на серебряной тарелке. — Он с бешенством посмотрел на Конана. — Не так плохо быть офицером если это позволяет тебе входить в город вооруженным.