Конан и Время жалящих стрел

Она шагнула к принцу.

Огненный полумесяц вновь соткался из пустоты.

На далеких островах тухли Огненные Горы, застывала лава, падали густые хлопья пепла.

Принц попытался отступить – но трон надежно преграждал дорогу к бегству. И ему не оставалось ничего другого, как двинуться ей навстречу.

Вершители правосудия давно разбежались, и они остались на помосте вдвоем, подобно актерам на сцене, представляющим странное, замысловатое и пугающее действо, за которым зрители следили, затаив дыхание.

Но на сей раз это было реальностью.

Рука Нумедидеса судорожно шарила по бедру, ища и не находя меч, который, по традиции, в начале церемонии ему пришлось снять с себя и передать сенешалю.

Хотя чем помог бы ему меч?

И мысль эта внезапно наполнила его ужасом.

Он внезапно понял, что второго удара Рдяного Серпа его защита может не выдержать. Никто не ведает, кто из Бессмертных могущественнее, и ему меньше всего хотелось проверять их силу на себе.

Трясущимися губами Нумедидес прошептал:

– Изыди, именем Цернунноса! Изыди…

Но имя его Покровителя лишь сильнее разъярило колдунью. Алое сияние вспыхнуло ярче.

Язык полумесяца развернулся для нового удара.

– Помоги мне, о Звероликий! Помоги, Бог-Олень, своему сыну! Приди, Цернуннос!

Внезапно он ощутил толчок изнутри.

Сердце дрогнуло испуганно-радостно. Так бывало всегда, когда Повелитель откликался на зов.

Когда сила его начинала течь вольным потоком по жилам, переполняя все существо, когда исчезали пределы, не существовало границ и не было более ничего невозможного.

– Цернуннос!!!

Ведьма нанесла еще один удар. Адское лезвие вонзилось в черный полог.

Мерцающее поле вокруг тела принца заколебалось.

Алое сияние запульсировало сильнее.

Местами оно уже касалось принца, и в этих местах одежда его вспыхивала и принималась тлеть, и чудовищный жар обжигал кожу.

– Аквилонии не бывать вотчиной Древних, и тебе, пес не сидеть на троне Дракона!

– Нет! Именем Цернунноса, нет!!!

Сила прибывала все стремительнее, безудержный напор снес последнюю плотину, удерживавшую ее в прежних границах, и теперь не оставалось ничего человеческого в теле и сознании принца.

Серп Зандры изогнулся для последнего удара.

Где-то сгорели кометы и погасли звезды.

Но перед багровым лезвием стоял уже не сын маркграфа Серьена.

Теперь его глазами на колдунью смотрел сам Цернуннос, Повелитель Леса.

И взгляд его был ужасен.

Это он скалился хищно, не сводя глаз с фигуры, объятой алым. Это его руки протянулись, не замечая ядовитого пламени, к самому ее горлу.

В последний миг она, казалось, осознала опасность. Попыталась отпрянуть – но поздно.

Чудовищные пальцы мертвой хваткой сомкнулись у нее на горле.

Из последних сил она попыталась сопротивляться. Посиневшие губы прошептали заклятье, и Рдяный Серп сверкнул с новой силой, поглотив обе фигуры, почти скрывая происходящее на помосте от зачарованных зрителей, – но мгновенно огонь начал опадать.

Со стороны казалось: женщина в багровом варварском наряде сморщивается на глазах, усыхает, уменьшается, тогда как фигура принца делается непомерно огромной, почти под потолок, угрожающей, победительной.

Руки его стискивали горло жертвы.

Она еще пыталась сопротивляться, но уже слабее, слабее… и у людей в зале перехватило дыхание, точно божественные длани перекрыли воздух и им также, и не было сил ни вздохнуть, ни закричать.

– Цернуннос! – продолжал взывать принц с лицом, искаженным безумием. – Приди, Цернуннос! Приди! Защити твоего слугу!

Принц и колдунья застыли, точно две змеи в сплетенных объятиях.

Точно медведь и олень на старинном гобелене.

Невозможно было понять, кто держит кого… кто из двоих одолевает…

Внезапно из глотки Нумедидеса вырвался торжествующий трубный вой, руки его конвульсивно сжались, и ведьма забилась в предсмертных судорогах.

– Умри, ничтожная! – взвыл принц. – Умри!!! Рдяный Серп Зандры зашипел, словно на него плеснули водой.

Повалил густой пар.

…Алое сияние померкло не сразу. Подобно воде, оно стекло по оседающему телу, растворившись в густой крови, хлынувшей у ведьмы изо рта. Изуродованное лицо исказилось еще сильнее, и ужас запечатлелся в этой маске смерти. Губы шевельнулись, точно тщась прошептать какое-то имя, тень узнавания мелькнула во взгляде.

Но глаза ведьмы закрылись.

Марна была мертва.

Принц Валерий в растерянности огляделся по сторонам.

Куда же он двинется теперь?

Изгой, объявленный вне закона. Опальный принц, которому не кинет корки даже нищий. Отныне все пути закрыты для него.

Вернуться во дворец? К Релате? Нет! Слишком опасно. К тому же, что может он предложить девушке? Вот когда он найдет себе приют, обретет прежнюю власть и богатство…

Не время сейчас думать о красотке. Пусть подождет его подольше. Докажет свою преданность…

Но куда же направить стопы? Столь вожделенная воля внезапно показалась принцу тягостнее любого ярма.

Он готов был впасть в отчаяние – ибо видел теперь, что свобода лишь поманила его, посмеялась, даровав обманчивое счастье на миг, и тут же готова была лишить его.

Скоро на поиски бросятся стражники…

Внезапно до ушей его донесся сдавленный стон.

Бородач на козлах невозмутимо заметил: