Конан и Время жалящих стрел

В обычное время в помещениях посольства проживало никак не меньше четырех дюжин народу. Личные слуги и конюшие, повара и писцы, лекари, гонцы и брадобреи, и это не считая сыновей мелких немедийских дворянчиков, по протекции получивших место при бароне, где, считалось, им предстоит набраться опыта, чтобы надеяться впоследствии занять в посольском корпусе Немедии должность поважнее. Правда, с первого дня их появления в Тарантии, Амальрик ставил им единственное непременное условие – служба их должна проходить в кабаках, игорных домах и Кварталах Утех. Этим он убивал сразу двух зайцев: бестолковые хлыщи коротали дни подальше от его глаз, и не надоедали ему своим нытьем. И, порою, им удавалось нащупать что-нибудь интересное – новую сплетню, свежий слушок. Надо ли уточнять, что юнцы брались за дело с усердием, с каким едва ли уселись бы писать посольские депеши.

Но и так, не могли же они все испариться в одночасье!

С чувством нарастающей тревоги Амальрик обошел пустынные комнаты, приемные покои, заглянул в опочивальню и столовую.

Ни души.

Лишь странное ощущение чужого враждебного присутствия, не оставлявшее его всюду, куда бы он ни направился. Точно чьи-то злые глаза, прищурясь, смотрят в спину.

В его личных покоях царил беспорядок – словно кто-то торопливо рылся в его вещах, да так и бросил, не доведя дело до конца. И лишь одно-единственное помещение понесло реальный ущерб – потайная комнатка за опочивальней, где барон занимался на досуге составлением ароматов, душистых масел и прочими опытами.

Кто-то перевернул там все вверх дном, перебил склянки и реторты, разворошил угли в жаровне. На каменных плитах пола, в луже масла, явственно виднелись отпечатки сапогов. Испачкавшись, человек разнес грязь дальше, и жирные следы цепочкой протянулись по афгульским коврам ручной работы, украшавшим пол в спальне.

Барон впервые ощутил гнев.

Теперь он доподлинно знал, что случилось в его отсутствие: не удовольствовавшись смертью Амальрика, Нумедидес послал солдат к нему – устроить облаву.

Слуги, должно быть, схвачены, хотя какая принцу корысть сажать за решетку полсотни невинных душ, которых, к тому же, придется теперь кормить, содержать и охранять за казенный счет, барон понять не мог.

Впрочем, после сегодняшнего едва ли стоило искать логику в поступках принца.

Теперь он пожалел, что не убил этого жирного ублюдка пару недель назад, когда была такая возможность.

Но кто же мог предвидеть, что так все обернется…

Теперь он знал, что будет раскаиваться в этом, покуда жив. Но сейчас нельзя тратить времени на бесплодные сожаления.

Пора уходить!

Удивительно еще, как стражники не догадались оставить в апартаментах засаду. Амальрик спустился на первый этаж и прошел в свой кабинет. Надо будет взять кое-что перед уходом.

Внезапный шорох за окном, едва слышный, точно ветка царапнула ставню, привлек внимание немедийца, и он мгновенно насторожился. Рука потянулась к бедру и упала бессильно, не найдя на привычном месте клинка.

Взгляд барона заметался по сторонам в поисках оружия.

– Месьор! Месьор! – внезапно услышал он пронзительный шепот снаружи, со двора. – Это вы, месьор?

Крадучись, Амальрик подошел к окну и осторожно приоткрыл тяжелые створки. Маленький рыжеволосый человечек в пестром одеянии глядел на него снизу вверх из темноты.

– Ах, месьор! Как я счастлив видеть вас! Я заметил силуэт, но не мог поверить, что вы вернулись.

Менестрель Валерия.

Несколько мгновений Амальрик недоуменно смотрел на него. Помнится, в конце вечера поэт был смертельно пьян – откуда же он взялся во дворе? И как ему удалось уцелеть?

Но болтать у открытого окна, точно красотке с пылким влюбленным, им было, пожалуй, небезопасно. Не раздумывая, барон перегнулся через подоконник и потянул Ринальдо обе руки.

– Поднимайся! – прошипел он сквозь зубы. Менестреля не пришлось упрашивать дважды. Втянув его в комнату, Амальрик поспешно захлопнул створки окна и, опасаясь, как бы еще чей-то праздный взгляд не приметил их снаружи, задернул заодно и шторы.

– Здесь были стражники Нумедидеса? – спросил он.

– Да, да, месьор! – горестно закивал поэт. – Они пришли, когда вас не было. Целый отряд. Сотня ратников, не меньше!

Барон уже достаточно пришел в себя, чтобы понять, что стражников было не больше десятка.

– Зачем они приходили?

– Не знаю, месьор. Кажется, искали вас. Топали, кричали, размахивали мечами. Ужас охватил нас и сковал наши члены, месьор, подобно великому Куллу, когда он впервые узрел морское чудище Левиафана!

Ринальдо содрогнулся, заново переживая ночной кошмар.

– Согнали всех, будто баранов, заковали в кандалы и погнали прочь. Должно быть, на каторгу.

– А не в тюрьму? Менестрель покачал головой.

– Нет, я слышал, как их капитан велел вести всех к воротам. А там их, наверняка, продадут в рабство.