Конан и Слуга Золота

— Ну, говорящая обезьяна, вот и настал твой смертный час! — двухфутовый бивень опустился на уровень груди варвара, и тварь галопом понеслась на него. Показалось Конану, или её движения стали действительно помедленней?!

Отбросив опустевший колчан и бесполезный теперь лук, Конан с рыком, достойным тигра, кинулся, как ни странно, навстречу монстру, и прыгнул вверх и вперёд — к голове-бочонку, что было сил рубанув мечом! После чего нырнул, и перекатился вбок, держась со стороны выбитого глаза. Он мгновенно вскочил, сжимая верный меч.

Тварь несколько секунд удивлённо трясла головой, очевидно поражённая силой удара, пришедшегося по верхней челюсти, и, хотя и не перерубившего её, но разрезавшего щёку и губу до зубов. На фоне их белизны проступила и закапала алая кровь.

Монстр вновь развернулся к варвару, чтобы враг оказался прямо впереди.

— А ты молодец! — констатировал он, — Убить тебя будет особенно приятно! Уж в этот-то раз я съем твой мозг сразу!

— Не дождёшься, ты, кастрированный идиот! — прорычал Конан, — Hе на того напал!

— Ты ошибаешься, человечишка. Посмотри сюда! У меня всё отрасло лучше прежнего! — действительно, подумал Конан, невольно почесав затылок: у чёртова монстра язык и… прочие важные атрибуты были на месте, — И дырочки от ваших стрелок скоро затянутся. А вот у тебя то, что я собираюсь сейчас отгрызть, уже не отрастёт! Впрочем, оно тебе всё равно больше не понадобится!

Конан, медленно отходивший по периметру зала, однако не купился — он понимал, что монстр заговаривает ему зубы, чтобы застать врасплох. Киммериец успел увернуться от броска мощной головы, который сбил бы его и отбросил шагов на двадцать!

— Давай! — крикнул он. Пелиас нажал скрытую пружину. Постамент с баком быстро ушёл под пол, и отверстие закрыла выдвижная плита. Пока монстр развернул единственный глаз на шум и переваривал исчезновение раствора своего «обиталища», Конан подскочил к его шее, и что было сил рубанул по ней. Шея не поддалась.

Пришлось снова отскочить. Тварь неспеша развернулась снова к варвару, уже почти загнанному в угол. Презрение вновь вернулось в её взгляд.

— Ну иди, иди и возьми меня, глупая морда! — поддразнил её киммериец, — А хочешь, я сам позволю тебе отгрызть мне то, что является моим лучшим украшением? Потому, что, клянусь потрохами Неграла, мой друг может сделать мне новый — и даже побольше, чем у тебя!

Манёвр Конана вполне удался: от хохота тварь аж запрокинула голову к самому потолку. И стояла она при этом именно так, как надо.

Резко нырнув вниз, киммериец кулаком ударил по потайной панели стены.

Тотчас из замаскированных двухдюймовых отверстий вылетело пять шестифутовых стальных копий, вонзившихся со страшной силой в тело монстра на расстоянии фута друг от друга и на высоте середины его бока. Сила скрытых пружин оказалась столь велика, что многотонная туша отлетела к противоположной стене, пронзённая почти насквозь, и осталась лежать на полу на боку, отскочив от стены.

— Отличные пружины! Спасибо, Пелиас! — Конан поднялся и помахал рукой.

Пелиас помахал в ответ. Каринэ захлопала в ладоши, откинув волосы с лица.

— Ах… вы… гнусные букашки! Падаль! Коварные твари… — хрипы и бульканье в голосе монстра однозначно говорили, что пробиты лёгкие, и кровь заливает внутренние полости приземистого тела, уже не имеющего сил, чтобы подняться, — Это… подло! Стрелять из-за угла — нечестно и мерзко!

— Ты, мразь, насилующая и жрущая беспомощных женщин! И ты ещё будешь что-то толковать о честности и подлости?! — варвар был поражён.

— Да… буду! Иди… сюда, и сразись со мной сам, как мужчина!

— Конан! Не слушай его! Он провоцирует тебя, чтоб ты подошёл! — отчаянно крикнула сверху Каринэ, всё ещё стрелявшая в голову монстра.

— Заткнись, сучка! Я… ещё доберусь до тебя и твоей …! После этого ты у меня лопнешь, как мыльный пузырь!

— Не доберёшься, — буркнул разъярённый киммериец, вынимая из тайника в стене тяжёлое восьмифутовое копьё с бронебойным наконечником, — Мёртвые, как известно, сексом не занимаются! — с этими словами он что было сил вогнал стальное древко прямо через открытую пасть в мерзкую глотку на всю длину копья.

Лежащая на боку туша содрогнулась в мощной конвульсии, чуть не откусив Конану обе руки. Он еле успел отскочить, ругаясь на трёх языках.

Но тварь была ещё жива. И сдаваться не собиралась.

Со стонами, гулким эхом отдававшимися под высоким сводчатым потолком, она со второй попытки поднялась на ноги. Копьё мешало ей сгибать шею и ворочать головой, но ещё оставались тумбы-ноги — чтобы растоптать червя-человека!

— По-дгы… с… а-а-а! — просипела плюющая кровью глотка, и тварь, хромая, двинулась к Конану, щуря единственный глаз и надрывно хрипя.

— Слушай, Пелиас! Я так не могу! Получается как-то… нечестно! Он же теперь… живой! И без магической защиты! А мы его — ловушкой…

— Ну ты ещё скажи, что тебе его жалко! — возмутилась наверху Каринэ, — Конечно, это же не тебя хотели поиметь!..

Конан надулся за обидные слова:

— Ну так — хотели же! Ведь не смогли!