Конан и мрачный серый бог (ЛП)

— Жук kalb? Да, одна из ее самой убедительной тактики. И ты, кажется, сомневаешься в ее слове? — Голос Сивитри был сух, ее тон скептичен.

— Я просто не желаю… исчезнуть, подобно многим из ее наемников мужского пола в прошлом.

Конан бросил оценивающий взгляд на Сивитри, быстро возвращая внимание на Тоджа.

— Почему я столкнулась бы с намерением Нефрита? — потребовала Сивитри. — Ты меньше чем пена в сточных канавах Шадизара. Немного мужчин заслуживают смерти, больше чем ты! Тодж пожал плечами.

— Ты вмешалась бы, чтобы спасти себя, — сказал он уверенно. — Хотя и бесполезен против меня, яд может быть весьма эффективным против других. Это уже пошло, чтобы работать внутри тебя, Сивитри. Разве ты не чувствовала холода, учащение и затруднение дыхания? В вине, которое вы пили в Саридисе.

— Кром, — пробормотал Конан. — Мы вместе пили его.

— Таким образом, вы приняли оба, — прокомментировал Тодж. — Но яд стал активным только когда смешался с микстурой, которую я добавил к бурдюку Сивитри. Ты, киммериец, должен остаться здоровым, тогда как женщина будет служить мне достаточно хорошо и в болезни. Я укрою тебя, Сивитри, в месте, известном только мне, прежде чем я возвращаюсь к Нефрит. Тебя и бога. Только когда Нефрит избавит меня от kalb жука, я скажу, где вы. Не раздражайся — противоядие яду действительно существует. Я несу с собой все необходимые травы и масла, хотя только я знаю, как смешать их.

— Свинья! Грязь! — бормотала Сивитри. — Может Деркето далее высушит твой крошечный член! — Она сделала взбешенный выпад вперед со взмахом, но Тодж ловко отбил ее руку с мечом и далеко отбросил ее клинок.

Конан сделал обманный маневр, преднамеренно провоцируя на другой пинок Тоджа. Когда нога убийцы поднялась, он захватил её и сбил равновесие Тоджа.

— Глупцы! — Тодж шипел, когда он откатился и освободил ногу от захвата Конана. Он подсунул руку в рукав и достал нечто, одновременно блокируя зверский удар меча Конана, снова отбивая руку киммерийца. — Вы нуждаетесь во мне, собаки, — он задыхался, когда он пригнулся к своим ногам, размахивая угрожающим кинжалом с темно-красным лезвием. — Атакуйте меня снова и почувствуйте жало моей Красной Гадюки, которая приносит мгновенную смерть.

Возникла недолгая пауза, поскольку Конан впился взглядом в Тоджа.

Коварный туранец действительно обладал противоядием к своему яду? Конан не мог послать его в геену, не зная наверняка. Он не был связан клятвой, чтобы спасти Сивитри, но это было против его правил, просто позволить женщине умирать после того, как он разделил с нею постель.

Убийца стоял на земле, его глаза перемещались назад и вперед между Конаном и Сивитри. Он стоял в позиции опытного метателя ножа, готовый швырнуть свой смертельный кинжал в того, кто бы ни смел ударить.

Сивитри стонала и опустилась на одно колено около своего упавшего меча.

Она вытирала лоб и снова дрожала.

Конан медленно заговорил.

— Смешай противоядие теперь, и скажи мне остальную часть своего плана.

Когда я увижу, что она выздоравливает, мы пойдем вместе в руины.

— Мы… вместе? — Тодж покачал головой. — Это не мой план. Ты должен пойти один… прямо между тех скелетов, где он может увидеть тебя. Toт-Амон, конечно, выступит против тебя, но он не будет знать обо мне. Как только ты отвлечешь его, я поползу ближе, в здание, и воткну свою Красную Гадюку в его спину. Что случится с богом, позже решим между нами. Так, ты соглашаешься, киммериец? — Смешай микстуру, — ворчал Конан, опуская меч. — Кром и Бадб, я дам эту клятву: если ты возьмешь статую и не отдашь ее мне, то умрешь от моей стали.

Теперь вперед, до конца сумрака. Ночь — союзник стигийца.

— И моя.

Тодж засунул алый цвета крови кинжал назад в его тяжелые обертки ткани, прикрепленные ремнем через его грудь. Он криво улыбнулся и начал рыться в своих предметах. Его Золотой Лотос, возможно, легко нейтрализовал яд, но у него не было никакого намерения дать женщине истинное лечение. Он открыл флягу толстой, бледно-зеленой мази и размазал осторожно часть в крышку. Из мешочка он взял маленький, красновато-коричневый лист и искрошил это, превращая в мазь, чтобы сформировать пасту. Он тогда распахнул свои одежды, показывая широкий пояс ткани вокруг талии, приспособленной с несколькими петлями, чтобы удержать приблизительно полдюжины кристаллических склянок. Выбрав одну, он удалил его крошечную пробку и встряхнул несколько масляных розовых капель в пасту, перемешивая ее в течение нескольких мгновений.

Сивитри вытерла пот на своем бледном влажном лице. Она ни поднялась, ни достала свой меч.

— Это, — сказал Тодж, протягивая ей крышку. Он повернул свое лицо к Конану, холодно смотрящего на него. — Никакой человек не может победить меня в бою, киммериец, ты были бы болваном, чтобы попытаться… ах, Белл! — он вздрогнул от очевидной боли.

Рука Сивитри унеслась от крышки, к рукоятке кинжала, который выступал из одежд Тоджа. Она поворачивала лезвие в его груди, пихая так сильно, чтобы остриё проникло в обертки ткани и рубашку ниже, скользя в плоть.