Конь в малине

Я шкатулку в руки взял, на стол поставил. Гляжу, Альбина напряглась вся, зажмурилась. Нажал я кнопку на передней стенке.

Крышка на пружинках, распахивается, внутри – шарик, сантиметра два в диаметре, перламутровый весь.

Я то на него глаза пялю, то на девочку мою. А она кулачки стиснула, нижнюю губку прикусила.

И тут меня как звезданут сзади по башке!

Очнулся от запаха нашатырного спирта. С трудом перевожу дух, открываю гляделки.

На столе передо мной давешняя хрустальная шкатулка. Пустая.

Альбина флакон со спиртом убрала, села в кресло. Вся бледная, в лице ни кровинки, но улыбается.

– Что это, – говорю, – было?

– А это, – отвечает, – я рубашку на тебя надела, в которой тот малыш должен был родиться.

Тут я не удержался, пальцем вокруг виска покрутил.

– Не веришь, – говорит, – не верь. Что ты, купив удачу, собирался сделать? В казино сходить? Вот и сходи!

И смылась.

Потом была бумажная волокита, которая бывает в случае смерти младенца. Раскрутились только к семи вечера.

– Пойдем, – говорю, – Альбина, в кабак, поужинаем.

– Сегодня я с тобой, – отвечает, – никуда не пойду. На мне будто камни возили. А ты иди! Но не в ресторан, а в казино. Только много не выигрывай, не теряй головы.

И такая в ее словах уверенность, что послушался я.

Приехал в «Континенталь», взял фишек, сунулся к рулетке. Для хохмы поставил на «зеро». Тут же отхватил кусок. Офонарел маленько, но крыша не поехала. Отошел, поболтался по залам, выпил шампани, поглазел на баб. Штуки три были – тут бы и отдался. Но не в бордель притопал – в казино… Вернулся к рулеточному столу. Поставил пару фишек. И опять выиграл. Снова поставил и назвал не то, что пришло поначалу в голову. Продул, но выпало именно то, пришедшее.

Перебрался к столам, где в «очко» режутся. Тут же сорвал банк. У меня оказалось двадцать, у банкомета – девятнадцать. Поставил все выигранное. Взял две карты, прикрыл ото всех, глянул. Два туза!!!

Ну, думаю, не выпустят меня отсюда. Попросил еще карту и сбросил: перебор.

Пошел снова в бар, чтобы нервы расслабить. Сижу с бокалом, в голове марши играют, как в информационных сообщениях с Кавказского фронта. И одна только мысль: «Неужели?»

Принял дозу, успокоился. Все чин-чинарем! Не съехала крыша у девочки моей – знала, чего говорила. Ох и жизнь теперь пойдет, братаны!.. Клинику продам, на черта она мне сдалась! Вспомню, как пулю пишут. Был в институтские годы период – из-за стола не вылезал. Однажды сутки сидели, посинели от табачного дыма… Начну играть профессионально, по игорным домам. Заработаю чуть-чуть, а потом биржевой игрой займусь. И женюсь на Альбинке. Обещала!..

Приняв такое решение, я еще раз наведался к рулетке, сорвал две штуки, обменял фишки на деньги и отправился домой.

25 июня

Утром Альбина встретила меня как ни в чем ни бывало.

– Ну как, – спрашивает, – убедился?

Я ее на руки – цоп! И по кабинету закружил. Пока не взмолилась.

– Отпусти, – говорит. – Не могу!

Поставил на пол. А ее аж трясет.

– Никогда, – говорит, – так не делай! Думаешь, легко себя сдерживать, когда в трусах мокро?

– Ну и не сдерживай, – говорю. – Все равно скоро за меня замуж выйдешь! А теперь рассказывай! Все, до самого конца… Кстати, – говорю, – я вчера две штуки выиграл. Одна – твоя! Давай, рассказывай!

И она рассказала.

Все ее бабки были ведьмами. И мать тоже была. Была – потому что перестала, как с Альбининым отцом познакомилась. Из-за того Альбина мужикам и не отдается. Вместе с девственностью теряется и ведьмина сила. А она, Альбина, ради плотских утех силы лишаться не собирается. По крайней мере – пока.

– А что ты, – спрашиваю, – можешь со своей силой?

– Много чего, – отвечает. – Привораживать могу, сглаз снимать и порчу. Но это все и бабушки умели. Главное не в этом. Я вижу, кто в рубашке родиться должен, еще когда ребенок материнскую утробу не покинул, вижу. И могу «рубашку» эту снять, а на другого надеть. Вот как вчера на тебя.

– Тот перламутровый шарик, – спрашиваю, – и была эта самая «рубашка»?

– Для тебя он – перламутровый шарик, – говорит. – А я его совсем другим вижу.

Офонаревал я, офонаревал. Но приходится верить. Таких совпадений, как вчера в казино, не бывает.

И она тут же спрашивает: верю ли я, мол. Ну, типа, насквозь видит…

– Верю, – отвечаю. – Вот только не врубаюсь, за каким хреном ты в медсестры подалась. Сидела бы дома, гадала бы бабам, снимала бы этот самый сглаз, в бабках бы купалась. Клиенток – пруд пруди!

Она улыбнулась грустно.

– Увы, – говорит, – я ведьма-половинка. Мои чары только на мужчин действуют, а те к ведьмам не обращаются. Медсестрой же я случайно стала.

Тут до меня медленно доходит.

– Слушай, – говорю, – так, значит, на себя «рубашку» ты надеть не можешь?

Она усмехнулась нехорошей усмешкой.

– Стала бы я тогда у шлюх выбл…дков принимать! Я бы уже давно была…

И аж содрогнулась. Как будто я ее облапил.

– То-то и оно, – говорит. – На тебя могу, на любого другого мужчину могу. А на женщин не способна. Бог сразу всего человеку не дает… Да обо мне, – говорит, – ладно. Ты что теперь делать намерен?