Конь в малине

– Верно, – согласился я. – Встретимся завтра, в три часа дня, на этом же месте. – Я протянул ему руку. – Теперь ступайте, я здесь еще погуляю… Да, подберите свой шпионский арсенал. А завтра не забудьте оставить его в машине. Все равно проверю.

– Как мне с вами связаться? Если потребуется…

– Никак. Звонить буду только я. Назовусь Вороновым.

Он кивнул и ушел. А я нашел полянку с травой погуще и прилег. Мне чертовски не хотелось возвращаться в Питер.

33

В город я, разумеется, вернулся. Но прежде еще раз продумал все намеченные планы.

Особенно меня волновала Инга. И тут я словно бы раздваивался. Ум говорил мне, что я глупец, что она всего-навсего выполняла задание своего хозяина, что моя «смерть» не вызвала у нее никаких переживаний. Но сердце соглашаться с такими выводами не хотело. А если она и в самом деле влюбилась, это для нее могло закончиться плохо. Влюбленная женщина вообще способна на многое. Особенно, если у нее убили бойфрэнда и она знает, кто убийца. Особенно, такая женщина как моя Инга.

Я просмаковал предпоследнее слово. Моя. МОЯ! Меня совершенно не интересовало, с кем она спала раньше. Пусть даже с самим Поливановым. Во всяком случае, я бы этому не удивился. Такая женщина просто обязана с кем-то спать. Но сейчас она была моя. И нам было хорошо. И уверен, что нам бы еще долго было хорошо.

Может, послать письмо? Два слова. «Я жив». И без подписи. И не по месту работы, а домой. И не два слова, а пять. «Я жив. Сожги эту записку»… Нет, писем посылать нельзя. Но домашний адрес узнать надо. Съездить туда, к ее дому. Подежурить вечерок. И убедиться, что она тоже жива. Чем черт не шутит, Пал Ваныч вполне мог взяться за обрубание концов. И убрать даже ту, с кем спал… Можно, конечно, и позвонить. Молча послушать голос. Да только, боюсь, поймет она, кто это молчит в трубку. И от неожиданности наделает глупостей. Влюбленная женщина вполне способна на глупости. Даже такая, как моя Инга. Нет, звонить нельзя. Но увидеть – надо!

Вот после этого решения я и отправился в город. До вечера имелся еще вагон времени, но моя правая нога все время старалась поглубже вдавить педаль газа. Ей не терпелось, она хотела коснуться шелковистого Ингиного бедра. И мне приходилось периодически сбрасывать скорость, потому что вся дорога от Сертолова до Поклонной горы была оборудована автоматическими камерами с радаром-скоростемером – антирад предупреждал об этом недвусмысленно.

В конце концов я решил переключить охваченное сексуальным влечением тело на удовлетворение другого основного инстинкта и отправился обедать. В первую же попавшуюся на пути забегаловку. Рестораны теперь были не для моего кармана. Кто знает, какие еще расходы ждут впереди!..

Стоя у высокого круглого стола, я жевал политые кетчупом хотдоги и разглядывал окружающих. Я не был среди них белой вороной, но мой джинсовый костюм выглядел поприличнее их затрапезных одеяний. Судя по всему, этой забегаловкой пользовались безработные. Мрачные лица с тяжелым взглядом, нечесаные волосы, дрожащие руки… Полная гармония с давно не помнившими ремонта стенами и столь же давно просящимися на свалку столами.

– Не возражаете? – Ко мне приблизился тип, только что осчастливленный порцией хотдогов.

– Прошу! – Я пододвинул к себе стакан, будто боялся, что тип завладеет моим компотом.

Несколько дней назад я бы на такой компот даже не взглянул, не то что стал пить. Как быстро все-таки мы привыкаем к переменам! Потому и выживаем… А кто не в силах приспособиться, тому остается прыгнуть с Бруклинского моста. Или из окна квартиры, когда в дверь звонят судебные исполнители…

– Недавно без работы, брат? – спросил тип.

У него было исхудалое лицо с глубоко запавшими серыми глазами, но взгляд оказался на удивление живым.

– А как ты определил? – поинтересовался я, расправляясь с очередной сосиской.

– Костюмчик необтёрханный. И глаза еще не потеряли уверенности.

– У тебя глаза тоже в гроб не смотрят.

Он улыбнулся открытой и даже отчасти какой-то восторженно-наивной улыбкой:

– А зачем им туда смотреть? Жизнь прекрасна, брат!

– Чего же в ней прекрасного, брат? Без денег ведь долго не протянешь!

Он опять улыбнулся:

– Я-то тяну. Уже десять лет тяну. Не вообще без денег, но без больших – точно. Много ли мне надо? Кусок хлеба. – Он глянул в тарелку. – Крыша над головой. – Он перевел взгляд на потолок.

Я вспомнил слова Шерлока Холмса из «Собаки Баскервилей». «Много ли мне надо? Кусок хлеба! Чистый воротничок!» Хорошо ему жилось, в девятнадцатом веке! Великий сыщик не нуждался в хакерах. И ему нечего было избегать инспектора Лестрейда – через того бы никогда не вышел на Шерлока очередной профессор Мориарти…