Кому отдаст голос сеньор Кайо? Святые безгрешные (сборник)

и Пенёк Пакито резко, часто, мерно дергал за веревку, чтобы подсадной голубь не раскрыл крыльев, а птицы приближались, и сеньорито вскидывал ружье, и прицеливался, и стрелял

две штуки, разом!

ликовал Пако в листве, а сеньорито говорил

заткнись

и пиф, и паф!

еще две!

голосил Пако, не в силах сдержаться, а сеньорито говорил

да заткнись, чтоб тебя

и пиф, и паф!

ах ты, одна улетела!

сокрушался Пако, а сеньорито говорил

да замолчишь ты, кретин собачий?

и, пока там что, у Пако затекали ноги, все же он сидел верхом на суку, и, спустившись, он растирал их, разминал, совсем не чувствовал, вернее сказать, по ним бежали пузырьки, как от газировки, и ходить он не мог, но сеньорито Иван с этим не считался и торопил его, чтобы он поскорее нашел новый дуб, сеньорито любил менять место четыре-пять раз на дню, так что к вечеру у Пако болела спина, и руки болели, и ноги, как будто сдвинулись суставы, но наутро он шел опять, сеньорито любил охоту с подсадной птицей, плохое это дело, а он любил — больше, чем бить куропаток, или рябчиков на болоте, или соек, тут уж нужны охотничий пес и бубенец, очень любил голубиную охоту, все ему было мало, и ни свет ни заря места себе не находил, спрашивал

устал, Пако?

и ехидно ухмылялся, и говорил

старость не радость, тебе ли не знать

и Пако обижался, и хотел себя показать, и лез на деревья еще шустрее, чем вчера, хотя мог разбиться, и укреплял на вершине подсадную птицу, а если голуби не шли, не доверяли, слезал, и находил другое место, и переходил от дуба к дубу, и выдыхался вконец, но перед сеньорито надо было держаться, как бы чего не заметил, и Пако снова лез половчее, и, когда долезал почти до макушки, сеньорито ему кричал

не здесь, так тебя так, дуб маловат, не видишь? поищи повыше, не ленись

и Пако спускался, и находил повыше, и лез наверх, на вершину, с подсадной птицей в руке, но однажды он сказал

влипли мы, сеньорито, я позабыл колпачки

а сеньорито Иван в этот день разборзился, очень уж много голубей пролетало над рощей, и он велел

что ж, выколи ему глаза, не будем терять времени

а Пако спросил

выколоть, сеньорито, или я завяжу платочком?

а сеньорито сказал

ты что, меня не слышал?

и, не дождавшись других слов, Пако уселся получше на суку, и открыл ножик, и — раз-два! — выколол голубю глаза, и ослепшая птица неловко забилась и двигалась как-то криво, но дело делала, голубей приманила больше, чем обычно, и сеньорито Иван едва успевал стрелять, а потом сказал

Пако, теперь всегда выкалывай, слышишь? через эти хваленые колпачки они что-то видят, толку мало

и так день ото дня, а потом, однажды, в конце недели, еще на полпути, Пако слезал с огромного дуба, и оступился, нога затекла, и упал как тюк метра за два от сеньорито, а сеньорито перепугался, и отскочил, и крикнул

ну и кретин, чуть меня не раздавил!

но Пако лежал и корчился, и сеньорито подошел и спросил

ты что, расшибся?

но Пако ответить не мог, он ударился грудью, и дух у него перехватило, он только показывал на правую ногу, и сеньорито сказал

а, ну это ничего!

и попытался ему помочь, поставить на ноги, но Пако, только смог говорить, сказал, опираясь о дерево

нога не держит, сеньорито, будто ее и нет

а сеньорито сказал

как так не держит? ты у меня смотри — не канючь, застудишь — хуже будет

и Пако попытался сделать шаг и сказал

не идет, сам слышал, кость хряснула

и сеньорито сказал

тьфу, мерзопакость! кто же мне птицу привяжет? вон их сколько летит

и Пако, лежа на земле, понял, что он наделал, и виновато сказал

может, мой Кирсе, он у меня шустрый,

сеньорито, говорит мало, а вам поможет и скривился, очень болела нога, а сеньорито в сомнении покачал головой, но все же пошел к опушке, и приложил ко рту руки, и кричал, все громче, все чаще, все нетерпеливей, чтобы пришли из усадьбы, но никто не отзывался, и он стал браниться, а потом вернулся к Пако и сказал ему

это точно, что ты ничего не можешь?

и Пако сказал, держась за ствол дуба

худо дело, сеньорито Иван

и тут, невесть откуда, взялся старший сынок Факундо, встал в воротах, и сеньорито вынул белый платок и взмахнул им, и сынок Факундо замахал в ответ руками, как мельница, и минут через пятнадцать, пыхтя, подбежал к ним, когда сеньорито зовет, надо спешить, все знают, тем паче если он с ружьем, и сеньорито Иван положил ему руки на плечи, и сжал их, чтобы он понял, какое важное дело, и сказал

пускай сюда придут двое, кто угодно, надо помочь Пако, он расшибся, а Кирсе останется со мной, ты понял?

пока он говорил, сынок Факундо, темнолицый и быстроглазый, кивал на каждое слово, и сеньорито махнул головой, вон Пако, и еще объяснил

этот кретин упал и ушибся, можно сказать — везет!