Компот из сладкой лжи

— Верещала, что до главврача дойдет и до Минздрава! Подайте ей Ржевского, понимаешь! А он вообще под другой фамилией лежит, специально в рамках следствия!

Надя закрыла лицо ладонью:

— Зая, блин…

— Откуда я знала?!

Кораблев усмехнулся и, приподняв полоску пиццы, сунул ее в рот. Прожевав, запил чаем и сказал:

— Нет, ты видела, да? Она ведь так ляпнуть может где угодно.

— Надя! — На Зайку было больно смотреть: глаза ее наполнились слезами, на скулах расцвели два алых мака. — Я не предатель! Я никогда и никому! Даже дедушке!

— Вы хоть дедушку не вмешивайте, а? — Кораблев допил чай и окинул стол все еще голодным взглядом. — Следопыты, блин.

— Не будем, — заверила его Надя.

Денис развернулся к Зае и сделал суровое лицо. Но уже через секунду немного обмяк, глядя на то, как девушка трет полотенцем под носом.

— Зай, ну, правда, не надо…

— Я не плачу! — буркнула Церен. — Не дождешься…

— Не надо никуда лезть без спросу! — рявкнул Кораблев, и Надя с Заей синхронно вздрогнули. — Все, я пошел! Давайте мне все, что вы там нарыли. Передам Залесскому. Если он, конечно, возьмет.

Надя протянула ему снимок, затем завернула в пакет остатки пиццы и тоже сунула Кораблеву в руки.

— О, вот спасибо! А-то у меня дежурство. На связи, девочки! Как только что узнаю, сразу позвоню! Или заеду, хорошо?

— Конечно, Денис! — Чарушина проводила его до лестницы, а затем закрыла дверь.

— Надя, ну вот как так-то? Что значит, сидите и не высовывайтесь? — воскликнула Зая.

— Понятия не имею, — пожала плечами Чарушина. — Я не могу сидеть и не высовываться, у меня завтра поминки.

— Вот именно!

— У меня, Зая. Ты в этом больше не участвуешь.

Глава 44

— Ах вот как? Значит, так ты решила? — Зая заметалась по прихожей в поиске обувного рожка, а затем, оттолкнув Надю, выскочила на площадку. — Ну и ладно! Мне все равно! — в ее голосе зазвенели слезы.

— Подожди, оглашенная! Куда ты направилась!

— Не твое дело!

— Я вызову такси… — Надя опустила руки. — Пожалуйста, Зая, пойми меня правильно…

— Не надо! Сама доберусь! — Зая спустилась на несколько ступенек и обернулась: — Слушаешь всяких там… Подруга называется! Глупая! — цепляясь за перила, она кинулась вниз по лестнице.

— Сама ты глупая, — крикнула ей вслед Надя. — Я же правда волнуюсь за тебя!

Чарушина вернулась на кухню и открыла форточку. Ветер зашуршал брошенными на пол пакетами. Наде показалось, что она услышала, как внизу хлопнула дверь. Скорее всего, так и было, и сейчас Зая уже вовсю неслась к остановке. На улице светло, транспорт ходит, так что переживать за нее не стоило, и все же Наденька чувствовала себя погано, будто поругалась с собственным ребенком-подростком, который не пожелал выслушать материнские доводы и умчался куда-то, полный праведного гнева и злости. Она и сама была когда-то такой. Но у ее отца доставало терпения, а у матери ласковых слов, чтобы укротить ее бунтарство. А у Заи рядом только дед, который тот еще контролер.

— Подруга… — Губы ее тронула удивленная улыбка. — Конечно, подруга…

И никакой Ржевский не сможет встать между ними, даже если захочет.

— Но ты же не захочешь, ведь правда, Пашка?

Чтобы избежать ненужных мыслей, Надя убрала посуду в раковину и вытерла стол. Потом вновь достала бумаги отца и набрала номер Залесского. Кусая губы и борясь с желанием отключить вызов, она дождалась сухого "слушаю" и постаралась ответить как можно спокойнее:

— Олег Иванович, это Чарушина. Простите за беспокойство, но мне очень нужно поговорить с вами. Только что здесь, у меня дома, был Денис Кораблев. Он мне рассказал о ваших проблемах и я…

— Надежда Николаевна, давайте ближе к делу, — Залесский был явно не в духе.

— К делу, да… В общем, я передала ему одну фотографию. Я случайно обнаружила ее в… Неважно, просто нашла. На ней Павел и Лиза Тураева. Только она тогда еще была не Тураева, а Соловьева. Мой отец составлял их брачный договор. Это я к тому, что если вы спросите, откуда я знаю.

Она слышала сиплое дыхание Залесского и еще чьи-то голоса на заднем фоне.

— Я понял, Надежда Николаевна. Еще что-то хотите поведать?

— Эм-м, — растерялась Надя. — Ну, у меня, конечно, есть еще кое-какие мысли. Касательно самого Тураева.

— О господи… Как же мне с вами со всеми тяжело! С одной стороны вы, с другой — этот ваш Половиков! А еще начальство, мать его! И каждый тянет одеяло на себя!

— Половиков не мой! — привычно огрызнулась Надя.

— Конечно, не ваш! Только вы с ним одинаковыми методами пользуетесь! И ладно он, ведь Тураев — его клиент, но вы-то, Надежда Николаевна, зачем лезете, а?

— А что я? Если бы Павел мог, он бы назначил меня своим адвокатом! Я вам точно говорю!

— Ладно, спорить не буду. Потому что без толку. Что еще?

— Еще касательно шофера Тураева! — упрямо гнула свою линию Чарушина. — Он, знаете ли, очень подозрительный. И вообще, вся эта ситуация с Лизой странная! Понимаете, Жу сказала, что…

— Минуту!

Наде показалось, что Залесский то ли отодвинул трубку, то ли прикрыл ее ладонью.

— Да? — непонятно кому сказал следователь.

— Я говорю, Жу…