Компот из сладкой лжи

— Да, это Павла Александровича вещь, — кивнула Зая. — Я видела их. — Губы ее задрожали. — Но как же тогда? Получается, что он был там?..

— Да, — мрачно заключила Надя. — Теперь ты понимаешь, в каком состоянии я нахожусь? Словно на пороховой бочке! Даже не так! Я будто на адской сковородке поджариваюсь! Медленно и печально! У меня внутри горит от одной мысли, что он мог пойти на преступление!

— Горит! — подтвердила Зая, судорожно переводя дыхание. Затем ее зрачки расширились, и она вновь прошептала: — Горит…

Вскочив, Зая заметалась по кухне. Наконец и Надя поняла причину столь резких движений: из плиты тянуло горелым, и когда Зая открыла дверцу, печь выдала целое облако черного едкого дыма, моментально заполнившего кухню.

— Окно! — крикнула Зая, с помощью банного полотенца хватаясь за края противня.

— Вытяжка! — Надя нажала кнопку и стала махать руками, разгоняя сизый дым.

Противень с горелыми останками пирогов с шипением опустился в раковину. Свежий ветер наконец ворвался в помещение, охлаждая не только кухню, но и лица горе-кулинарок.

Вытерев лоб, Зая потыкала лопаткой в прилипший к противню черный пирог и изрекла:

— Что же теперь делать? Неужели в полицию идти?.. — она бросила взгляд на запонку. — И что они скажут?

— Известно, что: спасибо за улику, гражданка Чарушина. Давайте-ка и ваши пальчики сразу откатаем на предмет соучастия в убийстве.

— Но это же неправильно! — вспыхнула Зая. — Может, он там ее давно потерял? Подумаешь! Может, он туда купаться ходил! Место-то, оказывается, популярное.

— В костюме и запонках? — фыркнула Надя, отмахиваясь от вонючего дыма.

— Ну вообще, да, странно. Павел Александрович весь такой ухоженный. Чтобы он в нашу реку купаться полез? Не представляю…

— Вот и я не представляю, — задумчиво пробормотала Надя и уставилась в окно.

"…Отфыркиваясь и дрожа всем телом, Наденька выбралась на берег и понеслась к Ржевскому. В это время Павел читал, и солнце радужно отражалось в зеркальных стеклах его очков.

— Бр-р! Замерзла! — стуча зубами, воскликнула Надя, обтираясь полотенцем.

Ржевский отложил книгу и притянул Наденьку к себе. Она затихла под его теплыми ладонями, нежась и упираясь спиной в его загорелый бок.

— Почему ты не купаешься, Пашка? — мурлыкнула она.

— Море еще холодное, — прошептал он, цепляя губами влажную прядь. — Ненавижу холод.

— Это же море! Оно всегда прекрасно! Хочешь пойти со мной?

— Не хо-чу, — по складам произнес он, и Надя почувствовала, что губы его улыбаются.

— Какой же ты все-таки упрямый, Ржевский!

— Упрямая ты, Надюша! Посмотри, только ты одна и купаешься.

— Потому что в отеле из русских только мы, — фыркнула она. — А какой русский не любит быстрой езды и сытой еды?

— Проголодалась, девочка?

— Уж-ж-асно, — хихикнула Надя и провела ладонью по его ноге. — Хочу все и сразу…

Дыхание Ржевского стало тяжелее, и Надя почувствовала, как приятно защекотало у нее под сердцем. Она выгнулась, чтобы поймать его губы, и когда его глаза оказались совсем рядом, чуть не задохнулась от переполнявшего ее счастья…"

— … так что? — донесся до нее голос Заи.

Чарушина не успела ничего ответить, потому что от разговора ее отвлек телефонный звонок. Взглянув на незнакомый номер, она все же ответила:

— Слушаю? Да, я. А… О… Хорошо… А откуда… Ну да, конечно. Адрес… Ага. Через пять минут.

— Это полиция? — одними губами спросила Зая.

— Нет. Это Тураев, — округлила глаза Надя и отключила телефон.

— И что ему надо?

— Я не знаю. Наверное, хочет выяснить, известно ли мне что-нибудь. Сказал, подъедет через пять минут.

— И что, ты пойдешь?! — Голос Заи зазвенел от напряжения и тревоги.

— Конечно, пойду! — Надя запустила пальцы в еще влажные волосы и слегка потрепала спутанные пряди. — Как еще я узнаю о его жене?

— А нам точно надо знать о ней? — поежилась Зая.

Чарушина нахмурилась: