Комплот детей

Игорю расхотелось куда-то идти, но он, стиснув зубы, пошёл. У подъезда, конечно же, толпа народу. Бабки, которых выносит из жилого дома при любом мало-мальски значимом событии, подобно дерьму из прорванной канализации. Плачущие родственники, возможно, какие-то официальные лица, расхаживающие, подоткнув в карманы руки и под мышки чёрные планшетки, с подозрением вглядывающиеся в каждого встречного. «Мужчина, позвольте и вам пару вопросов? Не слышали ли чего подозрительного?» Чуть не ляпнул: «Не знаю, я с женой ссорился, с беременной, влепил ей пару пощёчин…» Игорь зажмурился яркому, отражающемуся от снега солнцу. Наибольшим сюрпризом стала почти такая же толпа у подъезда дома напротив. Таджик-дворник со смуглым, непроницаемым лицом под оранжевой шапкой, ворошил на пятачке газона снег, словно не слишком представляя, что с ним делать. Приглядевшись, Игорь увидел красные пятна.

— Такие молоденькие…

— Бедняжки… и родителей жалко…

— Я слыхала, в сто пятьдесят четвёртом вроде парень себя зарезал… может, это они друг из-за друга? Любовный треугольник это называется, как в сериале.

— А я знаю, что…

Гул голосов звучал странно, будто доносился из шахты вентиляции. Игорь немного потолкался, махнул участковому, который всё равно стоял к нему спиной, и, подняв воротник пальто, исчез за углом.

На работу Игорь ходил пешком. У него не было машины, да и до сервиса не так далеко, а пешие походы успешно заменяли фитнес-клуб и походы в лес на лыжах. На улице было неожиданно тихо. На шоссе, там, где обычно в это время стояли в пробках на всех трёх полосах автомобили со злыми скучающими водителями, сейчас со свистом проносились редкие, как кометы, машины. Игорь поборол искушение протереть глаза. Как на севере во время одной из беспокойных белых ночей, которые всем там давно уже опостылели и которыми не устают восхищаться туристы и заезжие поэты.

Игорь свернул на нужном перекрёстке, перешёл дорогу, рассеянно поправил шарф, взглянув на своё отражение в витрине продуктового магазина. Зачем-то оторвал лепесток с номером телефона с объявления «Продаётся гараж». Зашёл во дворы, всегда шумные, крикливые (из-за футбольного поля, окружённого шестью жилыми домами — места тусовок местной молодёжи, которое зимой превращалось в каток), сопровождаемый воем и лаем собак, спустился в неприметный подвал одного из домов под вывеску «Ремонт спорт-инвернтаря».

Дверь оказалась закрыта. Игорь постучал ногой, обивая снизу наледь, выругался. Ключи у него были, но почти всегда оставались дома: коллеги не могли назвать мастера ранней пташкой. Обычно он с порога погружался в запах свежесваренного кофе вперемежку с запахом смазки, в болтовню Машки-приёмшицы с кем-то из подмастерий, стрекот цепей, которые прочищали от грязи.

Ладно хоть мобильник сегодня дома не оставил… так, что тут у нас? Пришло сообщение: «нагрузки на сеть… бла-бла-бла… возможны перебои связи», одно из тех, что рассылались абонентам в дни крупных праздников. До Машки, полноватой девицы с двумя косичками в стиле Астерикса и Обеликса, всегда пунктуальной и приветливой, Игорь не дозвонился, Вадим же взял трубку почти сразу.

— Шеф, — зашептал он. — Я попался.

Парень казался крайне возбуждённым.

Игорь сказал:

— Оправдает тебя только одно: ты попался в охотничий капкан, и сейчас сидишь посреди тайги и ждёшь помощи.

Вадим учился в школе, но был заядлым прогульщиком. Кроме того, он был заядлым велолюбителем. Игорь рискнул взять его работать посменно — и свою смену он ни разу не пропустил… до сегодняшнего дня. Родители, похоже, отчаялись перевоспитать мальчишку или просто смирились: приносит домой деньги, и ладно. У Вадима были золотые руки, кроме того, он был деятельным, как сквозняк, что врывается в раскрытую форточку и мечется по помещению, внося собственные коррективы в сиюминутные планы его хозяев. Это был хороший, добрый ветер. Созидательный. Велосипедами он просто бредил — по собственным словам, в детстве, за одно лето притащив со свалки три разноразмерных агрегата, мальчишка собрал один успешно функционирующий со всеми «вкусностями» — ободные тормоза, пусть и тросиковые, но вполне добротные, два десятка скоростей, педали-«топталки» (от разных велосипедов), и прочая, и прочая.

— Ше-еф, — протянул Вадим и засмеялся. Игорь едва удержался от того, чтобы не сбросить звонок. Пьяный он, что ли? — Я тебя почти не слышу. Этот шум в голове… они заперли меня и врубили помехи. Страшный шум. Как будто от испорченного радио, только вот… радио никакого нет. Удивительно, что я услышал твой звонок. Я не могу выйти. Не могу, понимаете? Не могу. Я заперт. Предки думают, что я сошёл с ума.

Он внезапно всхлипнул. Игорь быстро произнёс:

— Ладно, я понял. Ты болеешь. Отдыхай. Приходи послезавтра… или как поправишься.

Палец вдавил в аппарат кнопку сброса вызова. А Маша? До неё по-прежнему не дозвониться.