Комплот детей

Евгений Филиппович остановил Ленку у двери одной из квартир. Постучался и исчез внутри. Сидящие вдоль стены люди поднимали глаза на гостью, и вокруг поднимался шёпоток, который Лена сквозь шум в голове мало-помалу начинала разбирать. «Ещё одна… — шептали они. — Ещё одна пришла…» Женщины смотрели на неё с жалостью, мужчины — со смешанным чувством страха, отвращения и сочувствия.

Лена уселась на свободный пятачок, положив подбородок на руки. Значит, она не первая и не единственная. И от этого ей стало немного легче.

Дверь распахнулась, Евгений Филиппович вылетел оттуда, как будто ему дали пинка. Разговоры мгновенно затихли.

— Зайди, девочка, — сказал он.

Лежащие и сидячие люди недовольно зашевелились, придвинулись. В слезящихся от дыма глазах Ленки они казались роем мух.

— Здесь очередь вообще-то, — сказал кто-то. — Доктора все разбежались, как тараканы. Что же нам делать?

— Нам всем нужен врач, — сказал мужчина с лицом зелёного цвета. Кадык его непрерывно ходил ходуном как поршень — так, будто именно он заставлял работать внутренние органы.

Ленка поднялась, прижимая руки к животу. Она не ожидала, что оказалась в начале огромной очереди.

— Приведите мне беременную, — проревели из кабинета.

Этому голосу никто не посмел возразить, хотя многие в бессильной злобе матерились. Лена проворно заскочила внутрь.

Под кабинет была переоборудована гостиная квартиры. Судя по отделке и мебели, здесь и в самом деле жили, однако сейчас всё, что можно было переделать под врачебные нужды, было переделано, а ненужное сдвинуто в сторону. Огромную шведскую стенку уже начали разбирать на растопку. Было очень тепло, батареи гудели как пчелиный улей, перекачивая тепло. На окнах шторы, на потолке по-безжалостному ярко светила белая галогенная лампа. Посредине, как жертвенный камень, возвышалась койка с несколькими вращающимися креслами рядом. Странные приспособления, похожие на детали старинного парового котла, держалки для капельниц, похожие на длинных тощих людей, баллоны с газом, кинескопный медицинский монитор с несколькими аккумуляторами, похожими на чемоданы — всё было здесь; от одного вида всех этих предметов мог хватить удар, но Ленка держалась.

Хирургом оказался здоровенный детина лет за сорок, с медвежьим взглядом из-под насупленных бровей. Его белый халат был выпачкан в крови и какой-то засохшей жидкости, напоминающей клей. Он стоял посреди комнаты и, уперев руки в бока, смотрел на Ленку. В её воображении тут же нарисовалась живая картина: так мясник смотрит на подошедшую на убой корову. Вот на металлической подставке у него разные хирургические инструменты: острые, все они как будто нацелены тебе в живот. Вот испачканное в крови ведро для ватных тампонов. В ванной шумит вода — там кто-то, судя по звяканью, мыл недавно использовавшиеся инструменты.

— Значит, ты — одна из тех, кто пришёл добровольно, — резюмировал мужчина, пропуская между пальцами густую короткую бороду.

— Это Василий, — крикнул за спиной Евгений Филиппович и захлопнул дверь.

Ленка не знала, куда себя деть.

— Ко мне за два дня привели уже семерых женщин, — скучным голосом сказал доктор. — Всех — насильно. Мне пришлось делать им укол морфия, перед тем как вызывать искусственное прерывание беременности. Были и такие, кто сами нашли меня. И хочу тебя предупредить — сейчас, даже если ты передумаешь в последний момент, я тебя отсюда не выпущу.

Должно быть, Василий не спал, по меньшей мере, сутки. Под глазами цвет его кожи менялся с жёлтого на синий. Частично седая борода обрамляла лихорадочно-красный рот. На шее, как безвременно погибший мотылёк, болталась марлевая повязка.

Из ванной вышла миниатюрная женщина. Даже не посмотрев на гостью, она прошла и со звуком разбившегося стекла сгрузила на поднос ворох каких-то хитрых ножниц. Зачем хирургу столько ножниц Лена не представляла, да и не хотела об этом думать.

Набрав полную грудь воздуха, Лена сказала:

— Я не собираюсь передумывать. Я уже всё… всё решила.

Стало легче. Даже взгляд здоровяка вроде бы стал дружелюбнее.

— Пройди и сядь. Срок большой, нам с тобой придётся повозиться.

— Вы будете меня… резать?

— Конечно, нет. Сейчас так никто не делает. У меня нет вакуумного насоса, но есть каретка. Расскажи-ка мне о своих хронических болячках… и вообще, рассказывай, чем ты болела за последний год.

Слушал он вполуха, занимаясь своими делами, а потом вдруг оборвал:

— Достаточно. Раздевайся снизу полностью; мы тебя раздевать не будем. Устраивайся поудобнее на спину и постарайся успокоиться. Быстрее заснёшь — быстрее проснёшься. У нас тут, понимаешь ли, конвейер. Все те люди, — он указал на дверь, — ждут, пока ты освободишь для них место.

— Но где же все врачи…

— Может, где-то и есть. Я пока ни одного не видел. Кроме себя, конечно.

Пальто Лена повесила на спинку кровати. Стягивая джинсы, она не удержалась от нового вопроса:

— Почему же вы тогда всё это делаете? Лечите задаром, всех подряд…

Василий уставился на неё налитыми кровью глазами.