Комплекс хорошей девочки

– В конце концов, им придется с этим смириться, – говорит она, поворачиваясь ко мне. – Я не переживаю по этому поводу, понимаешь? Лучше не доставлять им удовольствия.

Я ищу на ее лице какие-либо следы лукавства и не нахожу ни одного. Насколько могу судить, она счастлива. Я не позволяю себе поддаваться панике. Она всегда преследует меня в ожидании катастрофы. Это было ритмом моей жизни, сколько себя помню. Все идет слишком хорошо, а потом вдруг с неба на мою голову падает дом.

Я лишь надеюсь, что на этот раз Маккензи разрушила это проклятие.

Глава тридцать четвертая

МАККЕНЗИ

Что ж, это, конечно, не зимние каникулы в Джексон-Хоул[47] или Аспене[48] – все выходные держится такая погода, будто в Каролине вечная осень, – но поход за рождественской елкой с Купером и Эваном стал настоящим приключением. Нас уже выгнали с трех участков, потому что эти хулиганы не умеют вести себя на публике. Братья устроили соревнование – кто поднимет самое большое дерево, а также провели рыцарские сражения прямо посреди парковки продуктового магазина. Все это привело к тому, что у нас начали заканчиваться варианты отыскать подходящую елку, не пересекая при этом границы штата.

– Как насчет этой? – доносится голос Эвана откуда-то из искусственного леса.

Справедливости ради, одним из участков, с которого нас выгнали, был тот, где нас с Купером застукали за поцелуями. Но урок он не усвоил, поскольку подкрадывается ко мне сзади и шлепает по заднице, пока я пытаюсь пробраться к его брату.

– Похожа на девчонку, с которой ты встречался в восьмом классе, – подмечает Купер, когда мы видим Эвана рядом с крупной елью, пышной сверху и снизу, но заметно голой посередине.

Эван ухмыляется.

– Завидуешь.

– Эта ничего, – указываю я на другое дерево. Оно пышное, с множеством пушистых, равномерно расположенных веток, на которые можно красиво развесить украшения. Никаких зияющих дыр или коричневых пятен.

Купер прикидывает размер ели.

– Думаешь, сможем протащить ее через дверь?

– Можно попробовать через заднюю, – отвечает Эван. – А вообще, больно она высокая. Придется проделать дыру в потолке.

Я улыбаюсь.

– Она того стоит.

Я всегда была поклонницей больших елей, хотя мне никогда не разрешали выбирать их себе самостоятельно. На моих родителей работали люди для таких вещей. Каждый декабрь приезжал грузовик с закрытым кузовом и разгружал декорации, будто для торгового центра. Огромное идеальное дерево для гостиной, поменьше – практически для любой другой жилой зоны в доме. Гирлянды, игрушки, свечи и многое другое. Затем декоратор интерьеров и небольшая армия помощников преображали дом. Ни разу моя семья не собиралась вместе, чтобы наряжать елки; мы никогда не искали идеальную ветку для каждого украшения, как это делали другие семьи. Все, что у нас было, – это куча дорогого арендованного хлама, дабы воплотить в жизнь ту или иную идею, которая интересовала мою мать в конкретном году. Еще один декоративный элемент их жизни, состоящий из вечеринок и развлечения влиятельных людей или спонсоров кампании. Совершенно стерильный праздничный сезон.

И все же, несмотря на это, я немного расстроена оттого, что не увижу родителей на праздниках. Мы по-прежнему едва разговариваем, однако отец соизволил заехать, но только для того, чтобы заставить меня подписать рождественские открытки. Вероятно, эти открытки потом отправятся в больницы и благотворительные организации, принадлежащие избирательному округу моего отца, как подтверждение идеальности семьи Кэбот, так сильно заботящихся о человечестве.

Вечером после ужина наша троица находит на чердаке украшения и гирлянды, похороненные под тоннами застарелой пыли.

– Кажется, мы не украшали дом к Рождеству сколько? – спрашивает Купер брата, пока мы тащим коробки в гостиную. – Три, четыре года?

– Серьезно? – Я ставлю коробку на пол и сажусь перед елью.

Эван открывает коробку, полную спутанных гирлянд.

– Примерно так. Со времен старшей школы уж точно.

– Это так печально.

Ненастоящее Рождество лучше, чем никакого.

– Мы никогда особо не отмечали праздники, – пожимает Купер плечами. – Иногда мы бываем у Леви по таким случаям. Обычно это День Благодарения, потому что каждое Рождество они уезжают повидать семью Тима в Мэне.

– Тима? – непонимающе переспрашиваю я.

– Это муж Леви, – отвечает Эван.

– Партнер, – поправляет Купер. – Не думаю, что они на самом деле женаты.

– Леви – гей? Почему я слышу об этом только сейчас?

Близнецы синхронно пожимают плечами, и на долю секунды я понимаю, почему же учителя едва их различали.

– Да тут и говорить-то не о чем, – произносит Купер. – Они вместе уже лет двадцать, но никогда особо не афишировали свои отношения. Они оба довольно закрытые личности.

– Многие в городе знают, – добавляет Эван. – Или подозревают. Другие же предполагают, что они соседи.

– Нужно устроить ужин и пригласить их. – Я чувствую грусть из-за упущенной возможности. Если я собираюсь жить в Авалон-Бэй и остаться с близнецами, было бы неплохо наладить более тесные связи.