Комплекс хорошей девочки

– Гарнет предлагает полное обучение в онлайн-формате для получения степени, поэтому ей не придется переводиться, – продолжает он. – Перелет из Атланты короткий, на случай если ей понадобится что-то в кампусе.

Какого хрена?

Я глазею на Престона, но он либо не замечает, либо ему просто все равно. Мои родители тоже не видят моего растущего беспокойства.

– Отличное решение, – хвалит папа Престона.

Мама кивает, соглашаясь с ним.

Зачем я вообще здесь, если мое участие в разговоре, в моей жизни совершенно лишнее? Я не более чем украшение, предмет мебели, который переносят из комнаты в комнату. Мои родители. Мой парень. Люди, которые якобы заботятся обо мне больше всего на свете.

Однако я чувствую себя невидимкой. И уже не в первый раз.

Пока они болтают о главном блюде, не обращая внимания на мое состояние, я вдруг отчетливо вижу, какой будет моя жизнь через пять, десять, двадцать лет.

Хотя это скорее угроза, а не счастливое будущее.

Приговор, а не возможность.

Но потом мне приходит в голову: я больше не ребенок и не должна здесь находиться. На самом деле, меня тут абсолютно ничего не держит. Я мысленно возвращаюсь к тому обеду с друзьями Престона, как девочки с легкостью мирились с явными изменами Себа, любителя «внеклассных» минетов. А потом, как Престон так быстро простил меня за мою неосмотрительность. Подсказки выстраиваются в ряд, и картина становится ясной.

Предельно ясной.

Я отталкиваю тарелку, кидаю салфетку на стол и резко отодвигаюсь на стуле.

Мама смотрит на меня и хмурится.

– Простите, – объявляю я, – но мне нужно идти.

Ни секунды не колеблясь, я бросаюсь к двери прежде, чем кто-либо успевает возразить. Я пытаюсь спрятаться в кустах возле стойки парковщика и торопливо вызываю такси, но мое укрытие – отстой, и Престон замечает меня, как только выходит на улицу.

– Какого черта это было? – требовательно спрашивает он.

Я медленно выдыхаю.

– Не хочу с тобой спорить. Возвращайся назад, Престон. Я ухожу.

– Говори потише, – шикает он и, схватив меня за локоть, утаскивает за угол, подальше от глаз, будто я непослушный ребенок. – Что, черт побери, на тебя нашло?

Я вырываю свой локоть из его руки.

– Я так больше не могу. Ты, они… все это. Я устала. Меня переполняет апатия. Там, в ресторане, была последняя капля.

– Ты что, окончательно сошла с ума? – Престон яростно смотрит на меня. – Эта истерика и бредовая идея купить отель – знаешь, что это такое? Стресс первого года обучения. Ты ломаешься под давлением. – Он кивает. – Я все понимаю. Мы можем помочь, отправим тебя в спа или что-то в этом роде. Я уверен, мы сумеем договориться с деканом, чтобы ты закончила семестр…

– Спа?

Ничего не могу с собой поделать. Я смеюсь ему в лицо. В этот момент мне кажется, что он вообще меня не знает.

Престон прищуривается, пока я продолжаю смеяться.

– Это не стресс. Ко мне пришла ясность. – Смех утихает, и я встречаюсь с ним глазами. – Ты изменяешь мне, Престон.

Он хмурит брови.

– И кто же тебе сказал?

Это его ответ? Если я и сомневалась раньше, то теперь точно нет. Он даже не отрицает.

– То есть это неправда? – бросаю я ему вызов. – Неправда, что ты такой же, как твой дружок Себастиан, который спит с девушками, не соответствующими статусу «хорошей жены», пока сам клянется в вечной любви к Крисси? А ей абсолютно плевать, что он с кем-то трахается. – Я скептически качаю головой. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не такой.

– Я не такой.

Но в глаза он мне не смотрит.

Я издаю хриплый смешок.

– Так вот почему тебя не беспокоило поведение Себа, верно, Престон? Потому что вы одного поля ягоды. И знаешь, что смешно? Я даже не злюсь. Мне бы стоило злиться, – говорю я, хотя злобы у меня до черта за то, как неуважительно он относился ко мне за ужином. – Я должна быть в бешенстве. Но сегодня я поняла, что мне плевать.

– Ты не можешь расстаться со мной, – сурово заявляет он, будто говорит, что я не могу есть конфеты, потому что зубы сгниют.

– Могу. И расстаюсь.

– Забудь о том, что, ты думаешь, я якобы сделал. Все это бред…

Опять это чертово слово.

– Это никак не связано с нашими отношениями. Я люблю тебя, Маккензи. А ты любишь меня.

В течение многих лет я путала то, что у нас было, с любовью. Я люблю Престона. Или, по крайней мере, любила в какой-то момент. Я уверена, с этого все начиналось. Но мы никогда не были влюблены. Я принимала скуку за комфорт, а комфорт за романтику. Ведь я не знала, что такое настоящая страсть. Не понимала, чего мне не хватало, каково это – чувствовать, когда ты не можешь сдержать себя, когда желание другого человека полностью поглощает тебя, когда твоя благодарность и привязанность к нему беспредельны и безоговорочны.

– Прекрати, Маккензи. – Упс. Он злится. Наверняка отправит меня в мою комнату без десерта. – Ты закатываешь истерику. Это не мило. Возвращайся внутрь. Извинись перед родителями. И мы забудем, что все это вообще произошло.

– Ты не понял. Я все решила. С меня хватит.

– Нет.

Я не хотела сбрасывать на него бомбу, но к черту, он не оставил мне выбора.

– У меня другой.