Комната страха

– Что бы там ни послужило причиной, он поступил правильно и старался держаться недалеко от опекаемого им господина Козловского. Тот вел себя, как обычно ведут себя люди в бане. Парился, мылся. Пил квас. Предложили сделать массаж, согласился на массаж. Наш агент воспользовался случаем за казенный счет испытать и это удовольствие, так что улегся на соседний стол. И вот господин Козловский встает после массажа, делает шажок и, поскользнувшись, падает. Сломана рука! Ну и головой вроде сильно приложился о мраморный пол, может еще и сотрясение мозга быть. Заметьте, все под присмотром нашего человека! В двух шагах находившегося и ничего не углядевшего!

– Но пообщаться с Козловским все-таки надо? – спросил Михаил.

– Надо. Но пока ему в больнице гипс наложат, пока прочие процедуры, пройдет не один час. На улице за ним присмотрят наши люди, а в больнице доктора.

Я и Петя поняли, что господам полицейским сыщикам пришла пора приниматься за работу, и стали прощаться.

38

Мы вышли на улицу, и мне сразу пришлось укутать все лицо и спрятать руки в муфту.

– Раз вы сегодня обедаете у нас, поедем сразу ко мне? – предложил Петя.

– Заодно, наконец, проверим ваши успехи в фехтовании.

– Успехи есть, но скромные. С господином Фадеевым мне уже удается отразить несколько атак, прежде чем получаю первый укол.

Петя тоже опустил меховые наушники своей фуражки и тут же свистнул проезжавшему мимо извозчику. Мы забрались в сани и укрыли ноги теплым пледом из овчины.

Усы, борода, брови, воротник возницы были покрыты густым слоем инея. Бока лошадки серой масти тоже тронул иней. И тонкие ветви деревьев, на которых не удерживался снег, сейчас сделались пушистыми от покрывшего их инея. Даже на стенах зданий серебрилась изморозь. И провода электрического освещения превратились в пушистые белоснежные нити. А тут выглянуло неяркое и какое-то маленькое – может, от мороза скукожилось? – солнышко, и все вокруг засверкало серебром.

– Петя! Мы с вами катимся на серебряной лошади по серебряному городу!

– Да! Красиво очень! Но холодно!

Снег скрипел под полозьями саней оглушительно громко. И под каблуками некоторых прохожих поскрипывал. Но большинство из них были сегодня обуты в валенки, а те почти и не скрипят.

– Посмотрите, Даша, на дым над почтой – такие густые и чистые белые клубы!

– Да, кстати, может, стоит заглянуть на телеграф? Вдруг месье Лагранж уже прислал ответ.

Петя попросил извозчика остановиться у почтово-телеграфной конторы и обождать нас несколько минут.

– Вы уж побыстрее, господа хорошие, – попросил возница, – по такой холодине лошади долго стоять на месте нельзя.

– Мы быстро, – пообещала я и взбежала по крутым ступеням высокого крыльца.

– Здравствуйте, Дарья Владимировна и Петр Александрович, – издалека увидел нас телеграфист Викентий Вениаминович, наш добрый знакомый и человек, уже оказывавший нам помощь в сыске. – Вы невероятно кстати, только что принял телеграмму из Парижа. Самому пришлось, не всякий телеграфист на французском сумеет. Обождите секунду, а пока прочтите телеграмму от вашего дедушки из Варшавы.

Дедушка поздравлял нас с наступающим Новым годом, сообщал, что у него все прекрасно, но он очень скучает. И передавал всем приветы и поклоны.

– Вот, держите международное сообщение, – Викентий Вениаминович вручил мне телеграмму, едва уместившуюся на трех обычных бланках. – Кто-то весьма щедрый писал, прямо-таки расточительный.

Я первым делом глянула на подпись. Граф Огюст де Шатильон. Имя мне ничего не говорило, разве что о принадлежности автора телеграммы к знатному французскому роду.

«Ma ch`ere comtesse![64]

Не будучи лицом, официально связанным с полицейскими делами и, следовательно, не будучи связанным формальностями, с огромным удовольствием исполняю просьбу любезного месье Лагранжа ответить на присланные мне вопросы.

Мой банкирский дом имел несчастье свести знакомство с человеком, целиком и полностью соответствующим вашему описанию. Нам он был известен под именем Сержа Рено. Этот господин три года тому назад вместе с рядом других лиц провел весьма хитроумную многоходовую аферу, в результате которой несколько крупных банков потеряли весьма солидные суммы. Для моего банка последствия не были столь удручающи с этой стороны, но была задета репутация! В связи с чем я вынужден был предпринять собственное расследование и сейчас могу убедительно доказать виновность вышеназванного месье Рено.

К огромному нашему неудовольствию, полиция заявила, что месье Рено покинул пределы Франции и установить его местопребывание, а равно и привлечь к ответственности не представляется возможным.

А уже в этом году мы столкнулись с ловко подделанными векселями и иными ценными бумагами. Удалось проследить движение этих фальшивок, и они вывели нас на некоего русского художника месье Holguin. Но и он сумел покинуть нашу страну задолго до того, как был разоблачен. К моему изумлению, его описание более чем соответствует приметам Сержа Рено.

Искренне Ваш,

граф Огюст де Шатильон».