Комната страха

– Ну конечно, пить могла лишь госпожа Козловская! Этого не заметить было невозможно, она же позировала!

– Или оба пили! Чашек две! И тогда все это становится похожим на намеренный обман следствия!

– Не стоит делать столь серьезных выводов на основании кратких наблюдений, – теперь уже Михаил принял очень и очень умный вид. – Может, он еще и рассеянный и с памятью не в ладах. Тем не менее, ваша версия, госпожа Кузнецова-Бестужева[46], имеет право на существование. Но тогда как вы объясните назначение этих рисунков? В самом деле, зачем ему было портить свою картину?

– Ради выигрыша во времени, – не задумываясь, ответил Петя.

– Непонятно!

– Время его ухода известно. Время смерти, полагаю, в данном случае установить можно довольно точно?

– Можно. И установили с точностью до получаса.

– Давайте тогда встанем на его место, – продолжил свои разъяснения Петя. – Пока он здесь находился, мог не позволить никому войти, мол, велено не мешать. Конечно, случись такое, что его бы потревожили или, того хуже, застали здесь за столь странным занятием да при трупе, ему бы пришлось срочно бежать, но на все про все он истратил совсем недолгое время, так что вероятность такая была ничтожно мала. Скорее всего, он дождался, когда будет сделан заказ, чтобы горничная увидела Светлану Андреевну живой и здоровой, скорее всего, сам ей рекомендовал или попросил для себя что-то, что приготовят не быстрее, чем минут за двадцать. Вот тут-то и совершил давно продуманное преступление. Потратил после минут пять, чтобы нарисовать всякие ужасы на холсте сильно разбавленными маслом красками и густыми мазками. И спокойно ушел, навесив табличку «Не беспокоить». Мы, к примеру, имеем время смерти от часа до половины второго. Служанка видела господина Ольгина в тринадцать часов ровно. В тринадцать десять он уходит. А три четверти часа спустя находят тело. Все, он главный подозреваемый! Но эти вот рисунки требуют, по его словам, четверть часа! Кстати, других художников здесь оказаться не могло, и некому было бы оспорить это.

– Но здесь оказались вы! – с пафосом воскликнул Михаил.

– Да, оказался по чистому совпадению именно в нужное время. Пусть я не художник, но писать маслом картины пробовал. Э, на чем я остановился?

– На том, что, по словам господина Ольгина, на рисунки потребны пятнадцать минут или более того, – подсказала я.

– Ну да! Плюс к этому преступнику было необходимо и некоторое время, чтобы заполучить возможность спокойно войти в номер, убедившись, что художник ушел и не возвращается, что жертва одна в номере. Совсем другая картина вырисовывается, у господина Ольгина имеется алиби! То есть мы имеем полное право подозревать его в убийстве, но нарисовать все это безобразие он уже не мог. А сообщника сюда приплетать, единственной целью которого было бы испортить потрет, – ну очень уж натянуто!

– Натянуто, – согласился Михаил Аполлинарьевич. – Равно как и ваши рассуждения! Но я повторю: у нас двое подозреваемых. Один из них в наших руках и будет в них до момента, пока не встретимся со вторым. А там уж разберемся, кто более подозрителен.

– А если второй сбежал, то это станет подтверждением его вины? – спросила я.

– Логично!

– Ну вот, – обиженно сказал Петя, – Дарье Владимировне вы в логичности не отказываете.

– Я и вам в ней не отказываю. Более того, перед вашей логикой я преклоняюсь! Честное слово, не сумел бы такое выдумать!

Тут уж я обиделась по-настоящему. За Петю. Но тут же сочла, что Михаил, сказав про выдумку, ничего плохого в виду не имел. Мы стали прощаться.

22

Мы с Петей вышли на улицу, и я с удовольствием вдохнула свежего воздуха.

– Ох, Петя, я же опаздываю в театр. Срочно нужен извозчик!

– Не нужен, вон наши сани подкатывают.

– Садитесь, господа хорошие, – с очень довольным видом предложил Антон Парфенович. – Куда прикажете?

– Ой, – ойкнула я, поспешно прыгая в сани, – в театр, пожалуйста. И как можно быстрее.

– Тогда с ветерком домчим.

Мы резво тронулись, свернули вверх по Почтамтской и помчались в гору, словно по ровному месту.

– А вы как здесь оказались столь вовремя? – спросила я.

– Так я из «Белой харчевни» ехал, – ответил кучер.

– Расскажите, пожалуйста, как все прошло?