Комната шепотов

– Думаю, Надин и Лиланд примут их без разговоров, – сказал Чейз. – Они никому не отказывают.

– Им нужно знать вот что: имея дело с Джейн, они станут считаться ее пособниками, если это всплывет.

– Когда будет доказано, что на Джейн выливали потоки лжи, мы станем пособниками правосудия. И в любом случае меня это не остановит.

– Ну, у вас с Ником своя история.

– А разве Надин и Лиланд не крестные Ника?

– Крестные.

– Разве их мальчик не умер от менингита в три года?

– Ты знаешь, что так оно и было. И знаешь, что его звали Трэвисом.

Чейз улыбнулся:

– Мне почему-то кажется, что это дело решенное.

– Когда Джейн рассчитывает приехать туда?

– Если ничего не случится, то завтра, в два часа дня. Вам нужно оставить машину в городе и встретиться где-нибудь со мной. Я вас отвезу. Договорились?

– Если я чему-то научился от невестки, то мы не перережем веревку, – сказал Ансел.

– Какую веревку?

– Федералы накинули веревочную петлю на нас с Клер. Мы ее не видим, но они видят. Я приехал сюда, а значит, петля теперь накинута и на тебя тоже. Так оно и будет, пока они не решат, что ты не связан с Джейн. Но когда мы поедем на ранчо Сэккетов, придется перерезать веревку, чтобы у них в руках остался отрезанный конец.

– У вас есть предложения?

– Если я тебе скажу, веревка не будет перерезана.

Чейз широко открыл глаза:

– Вам надо продумывать все так, словно налоговики живут у вас в кармане?

– Это хуже налоговиков, сынок. Те всего лишь хотят раздеть тебя, отнять заработанное.

– Пожалуй, мне нужно включить свою паранойю.

– В нынешние времена это лучшее, что можно сделать.

8

Места общественного пользования отеля «Доменная Печь» и участок при нем оснащены многочисленными скрытыми камерами, расположенными так, чтобы гости не могли их заметить. Все данные направляются в бункер без окон, устроенный в подвале главного здания. Специалисты могут найти запись с любой камеры и воспроизвести ее на больших мониторах, разделенных на четыре части, которые передают изображения в реальном времени.

Бут Хендриксон стоит и вертит в руке карточку с номером телефона «Приватных церемоний», а Стейша О’Делл тем временем напряженно работает вместе с двумя специалистами – они ищут записи, сделанные во время экскурсии, которую она провела для Мартина Мозеса днем ранее. Хендриксон не хочет звонить в Атланту, пока не увидит устроителя мероприятий. Он уже провел по карточке пальцем, смоченным слюной, и обнаружил, что изящная надпись не напечатана, а сделана от руки: чернила сразу же размазываются. Он уверен, что узнает Мартина Мозеса, хотя никогда не встречал человека с таким именем.

– Прошу, – говорит Стейша.

Хендриксон встает рядом с ней у монитора, а специалист, сидящий за пультом, выбирает одну из четырех четвертушек и разворачивает ее во весь экран.

Мартин Мозес – это Лютер Тиллмен.

9

Узнав про типа, который взял еду навынос в Рокфорде, штат Иллинойс, Ребекка Тиллмен поняла, что сюрпризов стало уже слишком много.

Долгий опыт научил Ребекку проявлять гибкость, но не в принципиальных вопросах, а в отношении неизбежных сюрпризов, больших и маленьких, которые ждут нас в этом мире. Чудеса и несчастья случались одинаково редко, но непредвиденные события обычно срывают наши продуманные планы, а не способствуют их претворению в жизнь. Еще день назад она не могла себе представить, что когда-нибудь сядет за руль универсала Робби Стассена вместе с дочерью, проедет девять часов и заночует в Рокфорде, штат Иллинойс, – она, жена черного шерифа, в городе, одним из основателей которого был раб по имени Льюис Лемон.

В трехэтажном мотеле были хорошие номера, чистые и просторные, выходившие во внутренний коридор, а не на парковку. Ребекка заплатила наличными, как велел Лютер, хотя ее попросили предъявить водительские права.

Коридор с окнами соединял мотель с холлом, где располагались стойка регистрации и ресторан. Когда старшая официантка в ресторане взяла два меню и уже собиралась проводить Тиллменов за столик, Джоли ухватила мать за руку с такой силой, что та чуть не вскрикнула. Испуганная Ребекка посмотрела на дочь, которая взглядом и кивком указала на человека лет двадцати с небольшим: он стоял футах в шести от них и доставал деньги из бумажника, чтобы расплатиться за еду, взятую навынос.

Шагая к столику, Ребекка спросила:

– Это еще что такое? У меня синяк останется.

– Я его видела раньше, – сказала Джоли.

– Он знаменитость или еще кто?

– Я видела его сегодня утром в банке, перед тем как мы уехали.

Ребекка оглянулась. Человек расплатился, взял еду и вышел из ресторана.

– Я его не знаю.

Ребекка и Джоли расположились в полукабинете друг против друга, и старшая официантка сказала:

– Сейчас вас обслужат.

Когда они остались одни, Джоли продолжила:

– Он смотрел на меня сегодня утром, в банке.

– Детка, мальчишки всегда на тебя пялятся. Ты у нас, конечно, раскрасавица, но он не стал бы ехать девять часов, чтобы посмотреть на тебя еще раз.

Семнадцатилетняя Джоли, которая всегда выглядела старше своих лет, выходила из себя, если к ней относились как к ребенку. Она наклонила голову, прищурилась, нахмурила лоб: