Комната лжи

Она кладет подсолнух на землю и оглядывается, убеждаясь, что все еще одна. Ничего, никого, и на мгновение она закрывает глаза. Она так устала. Безумно устала. И это та усталость, которую сон, если ей удастся уснуть, не прогонит. Интересно, это оно? Так она будет чувствовать себя до конца дней? Надо было знать, учитывая, через что она прошла. Но реальность оказывается непредсказуема.

– Бедный мой ребенок, – говорит она громко. – Бедные мои дети. – Она опускается на колени на холодную сырую землю, проводит пальцами по имени на надгробии.

Имя ее сына.

Ее маленького потерянного мальчика, которому Сюзанна сейчас молится о том, чтобы вернулась ее дочь.

Она приходит спустя много часов.

Сюзанна отошла на скамейку рядом и сидит, наблюдая из-под покрова теней. Солнце проглядывает сквозь облака, поток тепла согревает лодыжки Сюзанны. Она сидит здесь так долго, что ее брюки, промокшие, когда она вставала на колени, почти высохли.

На кладбище все утро никого не было, и когда Сюзанна слышит движение, она думает, что опять ветер гуляет в деревьях. А потом она смотрит и не верит своим глазам. Подтягивает ноги под себя, пытается уменьшиться. Она как охотник, столкнувшийся с оленем, и на несколько секунд даже забывает дышать.

Эмили идет по той же тропе, по которой пришла Сюзанна. Она идет медленно, но очевидно, что она здесь не впервые, как и сказал Нил. По словам бывшего мужа (и настоящего, поправляет себя Сюзанна, потому что они так и не развелись), Эмили приходит сюда каждое утро с того дня, как переехала к нему. Сюзанне пришлось искать могилу Джейка, используя ориентиры, а Эмили наизусть знает свой путь через кладбище, не отрывает глаз от надгробия Джейка задолго до того, как его станет видно.

Сюзанне кажется, что Эмили выглядит изможденной, будто она тоже не спала прошлой ночью. Впрочем, неудивительно. Новая кровать, новый дом. Да, это ее отец, но все равно он для нее чужой. А если вспомнить все, что она пережила. Пять дней на том складе, с одной бутылочкой воды и парой батончиков «Сникерс», которые она захватила в поездку.

Поездка. Прогулка, которую обещал ей Адам, хотя планировал, что она зачахнет в той комнате, измученная ложью Сюзанны. Когда Сюзанна ворвалась внутрь и ее глаза привыкли к темноте, ей открылась ужасная картина: в тот момент Сюзанна была уверена, что опоздала. Эмили недвижно лежала на покрывале, не в силах поднять голову. А подойдя к дочери и обнаружив, что она все еще дышит – Сюзанна заметила еще кое-что. На стене за ней. Фотографии, заметки, газетные статьи, все, что Адам откопал о ее прошлом. Все ради Эмили. Это он и имел в виду, когда сказал, что избрал для дочери Сюзанны самое простое «решение». Самое очевидное. Самое болезненное. Она умрет, но сначала будет мучиться – и все из-за матери.

Думая об этом, Сюзанна не может не радоваться, что Адам погиб. Только вот… а сказал бы он ей? В конце. Он правда собирался рассказать? И несет ли Адам на самом деле ответственность за все это? Не был ли он тоже жертвой? Он получил сполна за содеянное, без сомнений, но Сюзанна не может отделаться от мысли, что цена оказалась слишком высока. Но прощает ли его это? Можно ли простить то, что он сделал? Или Сюзанна начинает путаться в том, что можно простить и что можно объяснить?

Она знает, что сама виновата не меньше других. Она изменила внуку. Изменила Джейку. Изменила Эмили. Но Сюзанна уверена, что дочь еще можно спасти.

– Нет.

– Эм? Эмили, подожди.

Дочь заметила, как Сюзанна выходит из тени. Нил говорил Сюзанне, что еще рано, что Эмили нужно время, чтобы свыкнуться со всем, но Сюзанна не могла больше ждать. Она выслушала ярость дочери, как только той хватило сил все высказать; она приняла тот факт, что Эмили не вернется домой после больницы, и даже помогла ей переехать за триста километров к отцу. И держалась на расстоянии. Больше недели, почти две, она держалась в отдалении, давая Эмили пространство, которое она требовала, не настаивая, чтобы ей дали шанс объясниться. Все это было нелегко, особенно встреча с Нилом. Под конец стало слишком тяжело. Жизнь без дочери: к этому Сюзанна не была готова.

– Нет, – повторяет Эмили. – Тебе не следует здесь быть. Я просила не приходить.

– Я должна, Эмили. Как ты не понимаешь? Я должна. То, как мы все оставили, ничего не обсудив… Я не могу так жить, Эм. Не могу.

Эмили потирает плечо. Сюзанна знает, оно было вывихнуто, когда Адам схватил ее, не давая сбежать. Когда, изучив все фотографии на стенах, Эмили наконец-то узнала правду. Адам схватил ее и удерживал, заставляя смотреть на то, что хотел показать, слушать его рассказ. Пора бы травме уже пройти, поэтому Сюзанна задумалась, насколько прочно боль засела у дочери в голове. Хотя она от этого не становится менее реальной.

– Все еще болит? Плечо? – спросила Сюзанна. – У меня в сумке есть парацетамол, если…

– Все хорошо. – Эмили опускает руку. – Оставь меня одну, мама. Пожалуйста. Просто уйди.