Комната из листьев

– Плотник все время ворчал, – произнес мистер Доуз. – Эти кривые углы… видите? Без них не обойтись на верхней части крыши. Она должна быть смещена от центра, чтобы можно было вести наблюдения за небесными телами в зените. А трудность в том, что крыша должна вращаться, чтобы азимут можно было определять. А еще она должна закрываться в ненастную погоду, чтобы приборы не повредились. Это ведь, разумеется, самые дорогие и хрупкие предметы здесь, в обсерватории, а может, и во всей Новой Голландии, а это, должно быть, очень большой материк, хотя площадь его пока не известна.

Наконец он умолк. Поток слов, что лился из него, не встречая преграды, в конечном итоге, иссяк.

– Хороший плотник любит, чтобы у него было все чин чином, – попыталась я выручить Доуза, но, видимо, выбрала не очень удачную фразу для поддержания разговора.

– Капитан Тенч упоминал, что вы хотели бы узнать немного о небесных телах, – сказал мистер Доуз.

В его голосе не слышалось энтузиазма, и я разозлилась на Тенча, а еще больше – на себя, за то, что поставила нас обоих в столь нелепое положение. Конечно, можно было бы просто отказаться от намерения узнать кое-что о звездах, но я не могла представить, как буду жить в течение долгих недель, не имея достаточно пищи для размышлений.

Он бросил взгляд на ведро с побелкой. Вонючая дрянь имела отвратительный сероватый оттенок. В качестве связующего вещества мистер Доуз, должно быть, использовал жир протухшей свиной или говяжьей солонины; никакого другого мяса в колонии не было. Побелка была готова, мистер Доуз уже успел нанести на парусину свежую грунтовку, чтобы известковый раствор держался, и явно надеялся, что я вот-вот уйду. Если ему придется разыгрывать передо мной джентльмена, грунтовка высохнет, и тогда нужно будет наносить ее заново.

Я заготовила в уме подходящую фразу, но с языка сорвалась совсем другая.

– Похоже, вы здесь прямо нарасхват, мистер Доуз.

Он чуть улыбнулся, обнажив зубы. Оттого, что они были кривыми, улыбка получилась скорбной, хотя, возможно, он не намеревался выражать скорбь.

– А тут еще я со своими требованиями, – добавила я.

Он снова посмотрел на парусиновую крышу, на ведро с побелкой. Сказал:

– Да. Надеюсь, я смогу вам помочь.

– Вижу, сейчас в вашей работе наступил самый ответственный момент, мистер Доуз, – заметила я. – Лучше я приду в другой раз.

За многие годы я приучила себя к выдержке и спокойствию, и вот с удивлением обнаружила, что сейчас я засуетилась от волнения, резко дернув юбку, которая зацепилась за ветку и вытянулась за мной, словно полотнище флага, при этом стали видны мои ботинки, похожие на рабочие башмаки. Торопясь уйти, я повернулась и уже через плечо бросила:

– В другой раз, мистер Доуз. Простите, ради бога. – При иных обстоятельствах это можно было бы счесть за грубость.

Я чувствовала, что Доуз смотрит мне вслед, видит, как в спешке я спотыкаюсь, хватаюсь за куст, куда более колючий, чем он казался на первый взгляд.

Я покраснела от стыда за свою ошибку

Слово «азимут» меня пугало. Я поняла, что, возможно, пытаюсь откусить больше, чем смогу прожевать. Но Тенч, настояв на занятиях, не оставил мне выбора: идти на попятную было бы не менее неловко, нежели отнимать время у мистера Доуза.

В следующий четверг мы с миссис Браун уже не стали придумывать неубедительных объяснений. Когда поднялись на вершину кряжа, она сняла свой чепец и села в выемку на камне, повторявшую контуры человеческого зада, Эдвард побежал к расселине, где на валуне лежали веточки, с которыми он играл в прошлый раз. Ханнафорд достал свою трубку.

А я пошла вниз по тропинке, на этот раз неторопливо, вспоминая движения танца. Спешить было незачем. В моем распоряжении имелось все время, какое было в этом новом мире.

Мистер Доуз, заслышав мои шаги, появился в дверях своей хижины. Стоял, расправляя рукава рубашки, проверяя, застегнута ли верхняя пуговица.

– День добрый, – поприветствовал он меня хриплым голосом, словно давно ни с кем не разговаривал. – Здравствуйте, миссис Макартур, добро пожаловать в обсерваторию.

На этот раз я приготовила ответ.

– Мистер Доуз, – начала я, – вы – занятой человек, а я бесцеремонно отнимаю у вас время. Вы очень любезны, что согласились удовлетворить мое праздное любопытство, но, ради бога, ни в коей мере не считайте себя обязанным. Приходите на следующей неделе в мой салон, как окрестил наши собрания капитан Тенч, я угощу вас чаем, и давайте забудем об уроках астрономии.

Свою речь я изложила в спокойной деловитой манере, предлагая ему достойный выход из создавшейся ситуации. Тем не менее, снова оказавшись здесь, я жаждала войти в сооружение с парусиновой крышей, посмотреть в телескоп и узнать, что же такое азимут. Мне хотелось этого так сильно, как никогда не хотелось выучить еще один такт из менуэта австралийских колонистов.

А еще мне было стыдно. Мистер Доуз, в отличие от многих, не кичился своей ученостью, но действительно обладал глубокими всесторонними знаниями. Глупо было рассчитывать, что я сумею понять хотя бы тысячную долю того, что он знал.