Комната 15

Стараясь разобраться во всем этом, я машинально отхожу от дома, чтобы обойти вокруг «Фиата», и поднимаю взгляд на окно кухни.

Дарюс стоит там, с банкой пива в руке, собираясь закурить. Он смотрит на меня, прямо мне в глаза. И теперь, за домом, его больше не ослепляет бьющее в лицо солнце.

Глава 36

В течение по крайней мере двух секунд никто из нас не двигается. Затем Джавтокас скрывается внутри, и я отчаянно несусь к подъезду, чтобы отрезать ему путь отхода. Поскальзываюсь на льду, опираюсь рукой о стену, удерживаю равновесие и бегу дальше, пробираясь между пакетами и баками. К моему огорчению, там никого нет – ни Джавтокаса, ни полиции.

Я в ярости ударяю ногой по железному забору, злясь на себя. И тут слышу звук, доносящийся из-за дома. Снова перешагиваю через порванные пакеты с рассыпавшимся мусором и вижу ворота в дальнем конце, распахнутые настежь.

Я несусь туда, не обращая внимания на боль в ногах, и слышу, как Джавтокас сбегает по каменным ступеням, спотыкается, хватается за перила. Вдалеке звучит вой сирен, но уже слишком поздно, мальчишка убегает. Я вижу на снегу следы ног, но сам я уже едва стою. Спускаюсь по лестнице и заворачиваю за угол в переулок, сквозь высокую сухую траву и старые тележки из универсамов, припорошенные снегом. Переулок разветвляется, но следы ведут вправо, вниз по обледенелым ступеням к бечевнику вдоль канала.

Я хромаю к бечевнику так быстро, как только могу: с одной стороны ограждение из проволочной сетки, с другой – затянутый тонким льдом канал. После полумрака переулка ослепительный свет, отражающийся от белого льда, заставляет меня вздрогнуть, словно я получил удар в лицо.

В свете солнца мелькает стальной прут. Однако теперь я к нему готов. Уклоняюсь в сторону, но все-таки прут задевает меня вскользь по плечу, вызывая обжигающую боль.

Джавтокас пытается ударить меня прутом в живот, но мне удается согнуться пополам, и прут ударяет по ребрам. Я набрасываюсь на своего противника, хватаю его за рукав куртки, и тот отрывается.

Джавтокас ударяет меня по голове. В отчаянии я пытаюсь защититься, скользя вбок по обледенелой земле, затем хватаю прут и вырываю его у Джавтокаса из рук.

Я кричу, что арестовываю его, а он выкрикивает ругательства голосом с сильным акцентом, вырывается и молотит кулаками. Я стараюсь уворачиваться, но его кулак попадает мне в скулу. Глаза Джавтокаса неестественно-затуманенные, лицо раскраснелось от ярости. Мальчишка, не умеющий драться, но готовый на всё. Я что есть силы бью его кулаком по лицу, затем хватаю правую руку и заламываю ее, чувствуя, как та поддается с отвратительным хрустом. Джавтокас издает нечто среднее между криком и стоном и пытается неуклюже отбиваться левой рукой, а я разворачиваю его и кричу, чтобы он остановился и прекратил сопротивление.

Я бесконечно устал, я сыт по горло тем, что меня бьют, на меня нападают, мне лгут, в том числе и мой собственный рассудок. Я призываю Р. помочь мне, дать мне силы, необходимые для победы.

В этот момент Джавтокас пытается наброситься на меня, низко опустив голову, неумело подражая борцовскому захвату. Я обрушиваю ему ребро ладони на затылок. Он падает и корчится, недоуменно глядя на меня – он рассчитывал совсем на другое. Но глаза его пылают яростью, как это бывает только с молодыми, – глупой яростью. Я готов поклясться, что Джавтокас вот-вот расплачется. Но он лягается и попадает мне по лодыжке. Боль жуткая.

Я кричу, спрашивая у него, почему он это делает, кто за ним стоит, на кого он работает, но Джавтокас плюется в меня и пытается подняться на ноги. Однако заснеженная дорожка предательски скользкая, и он снова падает.

Я бью его по голове – тяжелый глухой удар, гораздо сильнее, чем я ожидал.

На этот раз появляется кровь. Джавтокас смотрит на меня невидящим взглядом; он выглядит больным, как ребенок. Я повторяю снова и снова, что ему нужно остановиться, но что-то не дает ему это сделать. Он поскальзывается и пытается удержать равновесие, беспорядочно размахивая руками и ногами. Но упорно не желает угомониться и снова пытается меня ударить, отлетает назад и одной ногой проламывает тонкий лед.

Я лихорадочно хватаю его за руку, крепко сжимая манжету оторванного рукава куртки. Я его держу.

Вытаскиваю парня на бечевник, в безопасность. Но этот идиот вырывается и отталкивает меня, что-то крича по-литовски, и рукав отрывается.

Лед ломается дальше, и обе ноги Джавтокаса соскальзывают в маслянистую воду. Канал здесь глубокий, и подо льдом сильное течение. Джавтокас отчаянно барахтается, что-то крича. Я не понимаю, что он говорит; пытается перейти на английский, но не может подобрать нужные слова. Пытается ухватиться за тонкий лед. Я пробую онемевшими пальцами поймать его руку, но промахиваюсь. Его рука выскальзывает, и он скрывается под водой.

До него какие-то дюймы, и я почти могу дотянуться – но не могу. Он уже провалился слишком глубоко. На мгновение я вижу его лицо, глядящее на меня из-под ледяной воды. На нем написано удивление, недоумение. Его сносит в сторону, и он скрывается подо льдом.

Глава 37