Коммандер

— Мистер Риккетс, — произнес Джек после продолжительного, ничего не значащего объяснения, которое ничего ему не дало, — здесь, в судовой роли, под номером 178 стоит Чарльз Стивен Риккетс.

— Да, сэр. Мой сын, сэр.

— Вот именно. Я вижу, что он появился 30 ноября 1797 года. Прибыл с «Тоннанта», бывший «Принцесс Ройял». Рядом с именем не указан его возраст.

— Ах, позвольте мне вспомнить. Чарли к тому времени, должно быть, исполнилось двенадцать, сэр.

— И он получил матроса первой статьи.

— И то верно, сэр. Ха-ха!

Это совершенно обычное мелкое мошенничество, однако незаконное. Джек не улыбнулся и продолжал:

— Матрос первой статьи к 20 сентября 1798 года, а затем повышен до писаря. А 10 ноября 1799 года он повышен до мичмана.

— Так точно, сэр, — отозвался казначей.

Не слишком смутившись превращением двенадцатилетнего мальчишки в матроса первой статьи, Риккетс, с его острым слухом, заметил лёгкий нажим на слово «повышен». Смысл намека ему был понятен: «Хотя, возможно, я и не слишком разбираюсь в делах, но если ты продолжишь свои казначейские фокусы, я выкину тебя через клюз и протяну от носа до кормы. Более того, моряк, повышенный одним капитаном, может быть понижен другим, и если я из-за тебя буду плохо спать, то клянусь, я разжалую твоего малого в матросы, и его розовую нежную спинку будут пороть каждый день всё оставшееся время моего назначения». У Джека Обри болела голова, от выпитого портвейна глаза немного покраснели, и готовность принять крутые меры столь явно проглядывала в нём, что казначей воспринял угрозу весьма серьезно.

— Так точно, сэр, — повторил он. — Так точно. Вот список счетов верфи. Вы позволите мне подробно объяснить названия различных документов, сэр?

— Прошу вас, мистер Риккетс.

Это было первое, вполне ответственное знакомство Джека Обри с бухгалтерской документацией, и оно ему не слишком пришлось по душе. Даже небольшому судну (а водоизмещение «Софи» едва-едва превышало сто пятьдесят тонн) требовалось удивительно большое количество припасов: бочонки с солониной, свининой и маслом, которые надо было учитывать и расписываться в получении, большие, средние и малые бочонки с ромом, тонны сухарей с долгоносиком, суповые концентраты с «широкой стрелой»[16], не говоря о черном порохе (тонкозернистом, гранулированном и высшего качества), банниках, пыжовниках, фитилях, запальниках, пыжах, простых книппелях, цепных книппелях, картечи, мелкокалиберных дрейфгагелях, крупнокалиберных дрейфгагелях и простых круглых ядрах. Бесчисленное количество всякой всячины, необходимой боцману (и очень часто расхищаемой им), — лонг-такель-блоки, одношкивные блоки, двушкивные блоки, ракс-клоты, с четвертными втулками, с двойными втулками, с плоскими щёками, с двойными тонкими втулками, с одинарными тонкими втулками, с простым стропом, комель-блоки — одно это составляло целую великопостную литанию. Здесь Джек чувствовал себя куда свободнее: разница между одношкивным блоком с двойным кипом и одношкивным блоком с плечом была для него столь же очевидна, как между днем и ночью, истиной и ложью, а иногда и ещё очевиднее. Но сейчас его разум, привыкший решать конкретные физические задачи, очень устал. Он задумчиво смотрел поверх журналов с загнутыми уголками страниц, растрепанных и сложенных в стопку на краях рундуков, в окна каюты -  на прозрачный, как бриллиант, воздух и танцы волн. Проведя рукой по лбу, капитан произнес:

— С остальным разберемся в следующий раз, мистер Риккетс. Что за уйма бумаг, черт бы их побрал. Я вижу, что писарь — очень важный член команды. Это напомнило мне о том, что я назначил на эту должность одного молодого человека — он прибудет на судно сегодня. Уверен, вы легко объясните ему его обязанности, мистер Риккетс. Он кажется добросовестным и толковым, и приходится племянником мистеру Уильямсу, призовому агенту. Мне кажется, «Софи» будет на руку, если мы наладим хорошие отношения с призовым агентом. Не так ли, мистер Риккетс?

— Совершенно верно, сэр, — с глубоким убеждением заявил казначей.

— А теперь до вечернего сигнального выстрела я должен успеть вместе с боцманом на верфь, — сказал Джек, выходя на свежий воздух.

Едва он ступил на палубу, как с левого борта на судно поднялся юный Ричардс, сопровождаемый негром, ростом значительно выше шести футов.

— А вот и молодой человек, о котором я вам говорил, мистер Риккетс. А это моряк, которого вы привели мне, мистер Ричардс? На вид отличный, крепкий малый. Как его зовут?

— Альфред Кинг, с вашего позволения, сэр.

— Ты можешь бросать лот, брать рифы и стоять на руле, Кинг?

Негр кивнул круглой головой. Сверкнув белыми зубами, он что-то пробурчал. Джек Обри нахмурился: так не обращаются к капитану, стоящему на своём квартердеке.

— Послушайте, сэр! — резким тоном проговорил он. — Вы что, не владеете языком, чтобы ответить как положено?

Внезапно посерев, негр с испуганным видом покачал головой.

— С вашего позволения, сэр, — проговорил писарь. — У него нет языка. Мавры вырезали его.