Комиссар (СИ)

— Ты обращенец! — догадался он, подбежав к зверьку. Тот положил винтовку на землю, задорно глянул на Захара и мотнул головой в сторону, предлагая следовать за ним.

Оглянувшись и убедившись, что преследователей поблизости нет, нарармеец побежал за волчонком. Тот торопился, серой молнией проносясь между кустарников и деревьев, Захар едва поспевал, обращенец постоянно оглядывался и тихонько поскуливал, вероятно, поторапливая неуклюжего человека. Вскоре они выбрались к оврагу, спутились на дно и оказались возле неглубокой норы, в которую едва мог влезть человек. Волчонок мотнул головой, предлагая Захару забраться туда.

— Да не полезу я! — воспротивился он.

Однако хруст кустарника и возмущенный возглас одного из преследователей быстро пресек спор. Захар кое-как заполз в нору ногами вперед, придерживая винтовку под рукой, волчонок же присыпал ее землей и приволок откуда-то ветки и траву, максимально замаскировав нарармейца. Захар притаился, весь превратился в слух.

— Куда он мог деться? — крикнули откуда-то из леса неподалеку.

— Я почему знаю! Оторвался, похоже, — отозвались.

— Мать твою! Только вот слышал, как где-то здесь шелестел. Беги сюда, спрятался он где-то.

Кричать перестали, до Захара доносился только бубнеж, но к его укрытию даже близко не подошли, толклись где-то в лесу, а спустя какое-то время, видимо потеряв надежду отыскать нарармейца, ушли. Вылезать из норы Захар не торопился. Преследователи ведь тоже могли затаиться и ждать, когда он даст о себе знать. Волчонок наверняка прибежит сюда, когда можно будет выбраться отсюда безбоязненно. Захар оказался прав во всем: спустя целых полчаса в лесу снова раздались шаги и разговоры его преследователей, а еще через какое-то время к норе примчался волчонок, оттащил набросанный ветки, дождался, когда Захар вылезет, с интересом посмотрел на него.

— Ну, спасибо тебе, — искреннее поблагодарил Захар. — Черт его знает, оторвался бы от них или нет без тебя. Но почему ты мне помог?

Волчонок еще некоторое время вглядывался в глаза нарармейца, потом тихонько рыкнул, мотнул головой, снова предлагая Захару следовать за ним. На этот раз волчонок не слишком торопился, но шли они долго. Захар даже насторожился — волчонок вел его в самую чащу леса. Но немного подумав, но понял, что особого выбора по большому счету нет: выбираться из леса опасно, да и бессмысленно — откуда он возьмет лошадь без посторонней помощи. Маленький обращенец хотя бы введет его в курс дела, а может и лошадь достанет. Поэтому Захар слепо доверился своему проводнику.

Когда они набрели на широкую поляну, по краям которой свалены деревья, волчонок юркнул в кустарники и пропал. Захар рванулся было за ним, но из-за спины донеслось грозное рычание. Обернувшись, он увидел двух здоровенных волков, злобно смотревших на него своими ядовито зелеными глазами. Как бы между прочим поправив винтовку, Захар приветливо улыбнулся.

— Вы тоже обращенцы? — спросил он. — Ваш мальчонка здорово мне помог, выручил из передряги.

Волки перестали рычать, но все так же злобно смотрели на Захара. Нарармеец счел за лучшее оставаться на месте и ждать дальнейшего развития событий. В голову стали лезть глупые мысли, вспомнились обвинения, которые сыпались в адрес обращенцев в родной деревне Захара. Рассказывали, что они крадут у матерей младенцев и сжирают их во время своих чудовищных ритуалов, посвященных языческим богам, напускают порчу на людей, после чего те сами становятся обращенцами, являются врагами людей и только дожидаются момента, когда можно будет ударить в спину. Как-то Захар поинтересовался у Кирилла Ивановича, есть ли доля правды в этих россказнях.

— Оно ведь знаешь как — просто тоже болтать не будут, — добавил он.

— Просто не будут, а из страха перед непонятным — запросто, — ответил тогда Оболенский. — Большинство обращенцев приняли единую религию, серьезные исследования культурологов показали, что истории о человеческих жертвоприношениях языческим богам являются поздним вымыслом для дискредитации религий, конкурирующих с только-только набиравшей силой единой верой. По сути и то, и другое вымысел. Никакой порчи в природе не существует, а воевать с обращенцами люди воевали и в конечном итоге победили. Воевали жестоко, потому и страх удара в спину перешел и к потомкам тех, кто воевал — обращенцы ведь тоже могут жаждать мести за убитых сородичей. Нет в этих россказнях и доли правды, просто дремучие суеверия Захар.

Надо сказать, Оболенскому он тогда поверил. Но сейчас, стоя лицом к лицу с рассвирепевшими обращенцами-волками, начал сомневаться. Не смотря на лозунги народников и единении всех народов и рас в борьбе с капитализмом и войной, о мирном сосуществовании, в Захаре всегда оставалась крестьянская зашоренность, а потому эти лозунги он воспринимал скорее абстрактно, нежели прочувствовав. Кончики пальцев задрожали, он с трудом сдерживал свой порыв скинуть ружье с плеч и взять волков на прицел, однако сумел остаться неподвижным.