Когда я вновь появился в германском поезде, генерал барон фон Клебер как раз собирался завтракать. Он пригласил меня составить ему компанию, но я отказался. Однако генерал проявил настойчивость – он требовал, чтобы я хотя бы выпил чашку кофе и слегка закусил. Стол ломился от яств: несколько сортов сыра, холодные закуски, всевозможные булочки, паштеты, фрукты. Прислуживали генералу четыре денщика. Я выпил кофе, который оказался поистине превосходным.
Фон Клебер относился к процессу питания с повышенным вниманием: он ястребиным взором следил за действиями денщиков и вступил со мной в беседу, лишь убедившись, что стол сервирован как следует и тарелки наполнены надлежащим образом.
– Слушаю вас, – сказал он.
– Вероятно, это произойдет сегодня ночью.
Генерал задумчиво кивнул:
– Вам понадобятся мои швабы?
– Да.
– Каков ваш план?
– Это тайна.
– Правильно, – поджал губы фон Клебер. – Однако скажите мне по крайней мере то, что сочтете возможным.
– Я намерен доставить сюда императорское семейство на рассвете. Поезд должен быть готов к отправлению.
– Разумеется.
– Я хочу, чтобы ваши швабы были одеты в красноармейские гимнастерки, если, конечно...
– Никаких «если», – прервал меня фон Клебер. – У нас есть красноармейские гимнастерки. – Видя, что я удивлен, генерал добавил: – А также матросские, парадная форма и все что угодно. Мы подготовились как следует.
– Отлично. А оружие у вас есть?
– Конечно. Какое вам нужно – хорошее германское или плохое русское?
– Пусть будет германское. Сколько у вас человек – двенадцать? Вооружите двоих винтовками, остальных – пистолетами.
Фон Клебер кивнул и откусил полпирога. Прожевав, спросил:
– Когда построение?
– Построения не будет. Пусть ваши люди поодиночке, с разных сторон, двигаются к Вознесенской площади. Напротив британского консульства, перед церковью, их буду ждать я.
– Но такое скопление народу привлечет внимание, друг мой.
– Нет. Там нет фонарей. К тому же мы не будем топтаться на месте.
Генерал поднял бокал.
– Надеетесь на удачу?
– Хочу попробовать.
Невзирая на ранний час, фон Клебер приказал подать коньяку. Поднял рюмку и официальным тоном произнес:
– Пью за ваш успех, дружище. И за их свободу.
Мы выпили до дна, и я удалился.