Комично, как все химично! Почему не стоит бояться фтора в зубной пасте, тефлона на сковороде, и думать о том, что телефон на зарядке взорвется

8. Ковалентная совместимость

– К нам в офис только что заходил Король К. И буквально меня поносил, – произнес в своей удивительно спокойной манере Дино.

– Что?! – вскричала Кристина.

Материнский инстинкт, должно быть, проснулся. У меня создается впечатление, что паттерн отношений в стиле «мама и дитя-динозаврик» исходит от нее.

– Что ему опять не так?

– Он сказал, что нужно убрать растения из офиса – они не соответствуют corporate identity[33].

– ЧЕМУ-ЧЕМУ? – спросили мы с Кристиной в один голос. Иногда я думаю: хорошо, что я уже окончила университет, это же невозможно вынести.

– И что ты на это ответил? – спрашиваю я Торбена.

– Я спросил его, должен ли немедля утилизировать растения, – невозмутимо произнес Дино. – А он рассвирепел и сказал: «У вас научная степень, так что не задавайте глупых вопросов!»

Очевидно, Король К. из тех людей, которые уже давно ни от кого не слышали слова «нет». И никто ему не скажет, что вот это самое насчет горшков с растениями в офисе – полная чушь. Так уж бывает, когда человек оказывается на самой верхушке иерархии. Разумеется, иерархии есть всюду, но в университетах они особенно жесткие, потому что в любом концерне над каждым боссом есть еще один босс. А на правление наседают акционеры и профсоюзы. Выше профессора же теоретически только бог, а поскольку именно ученые-естественники в большинстве своем атеисты, профессор становится высшей властью.

Конечно, есть среди профессоров и прекрасные люди. Например, наш с Кристиной научный руководитель был высший класс. И если бы он таковым не был, Кристина, вполне возможно, зарабатывала бы сейчас большие деньги в какой-нибудь промышленной фирме, что для науки оказалось бы большой потерей. Но, к сожалению, мало людей, способных в мире срочных договоров, низких ставок и сумасшедшей нагрузки обеспечивать хоть какую-то эмоциональную поддержку и выказывать определенное уважение. Очень нагляден в этом отношении следующий эпизод.

В 1996 году – в том самом, когда Карен Ханрахан купила свой бессмертный чизбургер, – химик Эрик М. Каррейра написал письмо. Каррейра был тогда многообещающим профессором химии в Калтехе, в Калифорнийском технологическом институте, одном из самых уважаемых университетов мира. Это было личное письмо Гвидо, одному из постдоков Каррейры, однако позднее оно было предано гласности. Я хочу привести его здесь в максимально буквальном переводе.

«Гвидо, хочу изложить в письменном виде, что ожидается от тебя в качестве члена нашей исследовательской группы. От всех членов группы я ожидаю, чтобы они в дополнение к обычным рабочим часам работали также вечерами и в выходные. Ты увидишь, что здесь, в Калтехе, это норма. Я понимаю, что в исключительных случаях может потребоваться время на личные обстоятельства, вынуждающие тебя уклоняться от выполнения обязанностей в лаборатории. Но для меня абсолютно неприемлемо, чтобы это входило в привычку.

Я обратил внимание, что в лабораторию ты приходишь не каждые выходные, а в последнее время не всегда остаешься вечерами. К тому же ты попросил еще и отпуск. Я не вижу проблем с заслуженным отпуском, проблема в твоих непрекращающихся отпусках и в постоянных отлучках с работы, что отрицательно сказывается на проекте. Считаю это исключительно неприятным обстоятельством, наносящим ущерб твоей научной деятельности.

Ожидаю безотлагательной корректировки твоего отношения к работе.

Я ежедневно получаю минимум по одной заявке на постдок из США и со всего мира. Если ты не найдешь возможность следовать рабочему распорядку, я уверен, что найду надлежащую замену на твое место в этом важном проекте.

С уважением, Эрик М. Каррейра».