Читаем Комендантский час полностью

Комендантский час

Данилов понимал, что Игорь где-то допустил ошибку. Именно она погубила участкового Козлова, Флерову, лишила следствие показаний сообщника Резаного и дала возможность уйти Широкову.

«Дороже всего стоят наши ошибки, — думал он, — в угрозыске вообще нельзя ошибаться, иначе — кровь и смерть. Но нельзя об этом говорить мальчику. Иначе это может плохо кончиться. Он хороший парень. Ошибка. Что делать? Мы вместе ошиблись. Я и он. Мне надо было ехать сюда самому. Но ведь я не верил, что Широков придет к ней после убийства, это противоречит логике. За вещами он мог послать своего подручного. Зачем же он пришел?»

И тут Данилов понял его. Понял не как профессионал, а как мужчина. Широков шел к женщине. Он же позер, Широков. Позер и фат.

Придет ли он к Мишке? Нет. Не придет. Он сейчас должен спрятаться. Затаиться. В нору уйти. Вот и надо искать его нору.

— Ты, Иван Александрович, заканчивай, — начальник надел фуражку, — и ко мне зайди.

В управление Данилов вернулся часа через два. Муравьева отправил на машине, а сам пошел пешком, благо совсем рядом. Он медленно шел по Каретному ряду. Поражался городской обыденности. Ведь война идет, а женщины такие же привлекательные, и платья у них нарядные. Вот мужчины стоят, здоровые парни в светлых костюмах, видно из «Кинохроники», стоят и хохочут.

Это хорошо, здорово, что они смеются. Смеются — значит, верят, что все временно: и бомбежки, и наше отступление. Временно. Нас на испуг не возьмешь. Не такие мы.

Данилов перешел на другую сторону, к «Эрмитажу», и встал в очередь за газировкой. Он выпил стакан с желтоватым кислым сиропом и купил мороженое.

Он так и вошел в МУР с брикетом мороженого в руках. На входе ему с недоумением козырнул милиционер. А потом ошалело глядел ему вслед, поражаясь не виданной доселе вольности.

— Товарищ Данилов! — По коридору бежал помощник начальника. — Вас вызывают!

К начальнику он тоже пошел с мороженым в руках. И только у стола, решив закурить, понял, что руки заняты посторонним предметом.

— Ты чего это, Иван Александрович, никак, мороженое купил?

— Купил вот.

— Так чего не съел?

— Забыл.

— Это бывает. Ты жуй его, а то оно потечет у тебя.

— Да я не ем мороженое.

— А зачем купил?

— Понимаете…

— Понимаю. Ты его секретарше отдай, не то зальем пол.

Начальник позвонил.

— Анна Сергеевна, вот Иван Александрович угостить вас решил. Берите, берите!

Данилов отдал ставший мягким брикетик удивленной женщине, облегченно вздохнул и полез за папиросами.

— Последнее ты купил мороженое, Данилов, — сказал начальник, — не будет его больше. Да и много чего не будет. Тяжело станет в Москве. Я в горкоме партии был. Карточки в стране продовольственные вводят. Но об этом, о положении нашем, на партсобрании поговорим. А сейчас частность. Помнишь, в Испании фашисты наступали на Мадрид пятью колоннами. Так?

— Нет, не так. — Данилов подался к столу. — Совсем не так. Где они возьмут у нас в Москве пятую колонну — подполье? Где?

— Ты чего меня политграмоте учишь? Это я фигурально. В органах госбезопасности есть сведения, что фашисты хотят в городе панику устроить. Из Краснопресненского района сообщили, что ночью, во время бомбежки, кто-то ракеты пускал в сторону вокзала.

— Так.

— Вот тебе и так. Есть предположения — вражеская агентура будет искать пособников среди всякой сволочи: уголовников, шкурников и им подобных. Твоя группа должна заняться этими ракетами. Я имею в виду Красную Пресню.

— А в других районах были?

— Были. Но там другие будут работать.

— А как же Широков?

— Будешь вести дело параллельно.

Широков и Потапов

— Ну что, «белый рыцарь»! Допрыгался? С бабой связался!

— Ты бы молчал побольше, Сергей.

— Пугаешь, гнида, забываться стал. Я тебя, между прочим, и задавить могу.

— Ты мне эти разговоры брось. Слышишь, брось!

— Не брошу! До тех пор не брошу, пока ты не поймешь, что делать надо.

— Ну просвети, «духовный пастырь», просвети. Только не забывай, что я не старушка-богомолка…

— Ты идиот, Андрей. Неужели непонятно, чем тебе заниматься надо?