Комдив. Ключи от ворот Ленинграда

Огонька донного трассера младлей не разглядел – то ли пропустил, от волнения не вовремя дернув биноклем, то ли просто не успел заметить, поскольку расстояние от огневой позиции ПТОП до дороги составляло всего метров триста. Зато прекрасно видел результат. Немецкий танк дернулся, словно неумелый механик-водитель внезапно напортачил с переключением скорости, начал разворачиваться поперек движения… и неожиданно взорвался. Из-под подскочившей над корпусом граненой башни выметнулось полотно рыжего пламени; рвущаяся наружу ударная волна выбила крышки люков. Плюхнувшаяся обратно башня на миг замерла, будто раздумывая, стоит ли ей оставаться на прежнем месте, – и сползла на землю, опрокинувшись кверху погоном.

И тут же полыхнула идущая в авангарде «Прага» – на этот раз детонации боекомплекта не было, но угодивший в моторный отсек снаряд разбил двигатель и поджег бензобак. Мгновением спустя Pz. 38 занялся жарким чадным пламенем, превратившись в огненный факел, фонтанирующий взрывающимися в огне пулеметными патронами. А еще через пару секунд все-таки взорвались снаряды в боеукладке. Никто из экипажей не уцелел, просто не имея возможности и времени выбраться наружу из обреченных боевых машин.

Учитывая, что огонь велся одновременно с обеих сторон шоссе, не прошло и минуты, как в небо поднялись еще три дымных столба – наводчики других ПТО тоже не мазали, стреляя наверняка. Цели разбирались согласно заранее оговоренному плану, потому уже через несколько минут колонна оказалась намертво запертой на дороге. Подобное же происходило и на других участках обороны. Осознавшие, что угодили в ловушку, командиры немецких танков разворачивали танки в сторону опасности, съезжая на обочины. Вот только никакой особой возможности для маневра у них просто не оказалось. Даже там, в предмостье Луги, было пусть и ненамного, но больше свободного места, чем здесь: Кобрин знал, где расположить артиллерийские опорные пункты, чтобы превратить местность в огневой капкан. В каком бы направлении ни повернули фашистские панцеры, они неминуемо оказывались под перекрестным огнем соседних ПТОПов, сектора обстрела которых взаимно перекрывались. Развернешься лобовой проекцией, защищенной наиболее толстой броней, к демаскировавшей себя пушке, думая, что нащупал ее позицию, – подставишь борт под снаряд соседней. Если кто-то мазал и снаряд чиркал по броне или сбивал гусеницу, помогали «соседи», добивая подранка…

Немецкие пехотинцы попытались закрепиться на местности и добраться до позиций противотанкистов, но не преуспели: опорные пункты оказались надежно прикрыты бойцами 552-го стрелкового полка, чьи замаскированные позиции гитлеровцы до начала боя так и не обнаружили. Перекрестный массированный ружейно-пулеметный огонь, дополненный минометным обстрелом, оказался для гитлеровцев крайне неожиданным и неприятным сюрпризом. Пришлось отступить, ожидая, пока подходящие со стороны Луги танки все же пробьют брешь в обороне и удастся добраться до окраин Ивановского. Понятно, что у комдива на этот счет имелось свое мнение, радикально отличающееся от немецкого…

Разумеется, сдаваться гитлеровцы не собирались. По советским позициям ударила артиллерия – не слишком прицельно, поскольку разведанных заранее целей не было, а на корректировщиков устроили настоящую охоту снайперы, чего раньше никогда не наблюдалось. А буквально минут через пять где-то далеко за селом забухали гаубицы артдивизиона, начавшего контрбатарейную борьбу. Наводчики 504-го ГАП укладывали свои фугасные подарки куда как более прицельно – разведгруппы «ближнего радиуса действия» успели передать в штаб дивизии сведения о диспозиции батарей противника и ныне корректировали огонь. Часть снарядов легла вдоль запруженного техникой и живой силой шоссе, добавляя паники. Шестидюймовые МЛ-20 Кобрин пока не задействовал, оставляя в резерве – их было всего двенадцать штук, три четырехорудийные батареи. Зато стадвадцатидвухмиллиметровых М-30 образца тридцать восьмого года имелось больше трех десятков. По меркам сорок первого, можно сказать, новьё – всю войну прошли, да и в двадцать первом веке кое-где на вооружении оставались, продолжая воевать. Их и использовал, благо дальнобойности хватало даже с избытком.