Комбриг

Посмотреть было на что. Все пассажиры рассосались, но шевеление не прекратилось. Кожаные, видно отчаявшись забодать двери безмолвного вагона, решили включить мозг. И сейчас двое из них с дальнего края перрона тащили длинную лестницу. Один продолжал вяло постукивать по двери теплушки, требуя, чтобы упрямая избушка повернулась к нему передом. Еще один (видно, старший) ругался с толстеньким обладателем железнодорожного мундира. Тот громко голосил, требуя прекратить незапланированные развлечения на перроне, так как надо убирать состав. Общего оживления добавляли проводники, которые, лузгая семечки, с интересом наблюдали за представлением, и бойцы, пытающиеся загнать любопытствующих пассажиров в здание вокзала.

Мужик же лениво глянул на меня и, поправив винтовку, ответил:

– Не-е… Грят, там какие-то мазурики прикатили, один из которых себя аж за самого Чура выдаёть. Вот их и пытаются из вагона ковырнуть. Токмо сдаетси, тама никого нетути, а энти дурни зазря копошатся… – Тут он, не выдержав, громко прокомментировал действия кожаных: – Ты еще башкой туды стукани! Дверка-то и отворится!

Я, коротко хохотнув, поинтересовался:

– А лестница им на кой?

Боец предположил:

– Дык, наверное, на крышу хотят забраться и оттель уже окошко попробовать выбить. Там и доска потоньше, и запор должон быть похлипче…

Я уважительно протянул:

– Офигеть, страсти какие…

И кивнув на прощанье, двинул к выходу, попутно обдумывая, что противник все-таки хорошо подготовился. Не зря же этот мужик сказал насчет мазуриков, один из которых будет выдавать себя за Чура. То есть скорее всего было так – кожаные приехали на вокзал. Показали свои документы. Представились начальству да переговорили с личным составом, по поводу помощи во взятии наглого самозванца. И даже если бы я начал размахивать бумагами, вопя, что «аз есмь», мне бы никто не поверил. Спеленали бы толпой как миленького. Так что мы очень правильно сделали, вовремя смывшись с поезда.

Выйдя из здания, прищурился от яркого солнца и пошел к своим ребятам. Коротко переговорив с ними, направился к «Гарфорду». Развалившийся в кабине шофер по привычке всех водителей мирно кемарил, надвинув на глаза фуражку, и подпрыгнул, когда я тронул его за плечо:

– Эй, товарищ, подъем.

Тот, поправив головной убор и окончательно просыпаясь, недовольно спросил:

– Чего надо?

На что я спокойно ответил:

– Да ничего особенного. Просто я с вокзала. Там твои товарищи каких-то хмырей прищучили, но те в вагоне закрылись. А пути освобождать надо. Поэтому паровоз состав потянет туда, где теплушку отцепят. Это во-он там. За пакгаузами. Ну и тебя попросили сразу на место подъехать.

В принципе, в этом обращении риска не было никакого. Если бы он сейчас на меня вытаращился и сказал, что не понимает, о чем речь, я бы ответил, что ошибся, и на этом всё. Но парень повел себя правильно. Встряхнув головой, прогоняя сонную одурь, удивляться не стал, лишь спросил:

– Куда?

Я ткнул пальцем, и водила вытянул шею, пытаясь разглядеть указанное, а потом, просяще глянув на меня, выдал коронную фразу всех бомбил моего времени:

– Слушай, браток, дорогу покажешь?

Хрюкнув от неожиданности, но быстро взяв себя в руки, я солидно кивнул:

– А то ж! Только у меня бойцы с собой, так что ты не сильно газуй, чтобы они не потерялись. Нам тоже в ту сторону надо…

Парень, невзирая на важную профессию, оказался вполне компанейский, поэтому сразу предложил:

– Так пускай в будку лезут. У меня там удобно. Даже скамейки есть.

Морпехи, стоящие рядом, кивнули и быстро загрузились, куда указано. Остался лишь Димка Потоцкий. Кто-то ведь должен будет показать кожаным, куда их «мотор» делся. На мгновение у меня мелькнуло было сомнение насчет его «афганки», которая могла вызвать подозрения у противников, но потом я махнул рукой. Здесь такие кители еще не видели, а на газетных фото наши куртки почти неотличимы от английских мундиров, в которых сейчас толпы народа ходят. Так что лишних вопросов не должно возникнуть.

А мы поехали в ту сторону, откуда совсем недавно появились. Просто, когда еще шли на вокзал, совсем недалеко отсюда я видел шикарный тупичок, представляющий собой идущее вдоль глухих высоких заборов ответвление от основной дороги, которое упиралось в рельсы. А еще дальше виднелись кусты, за которыми скрывались какие-то хозпостройки. И вот гляди ж ты, не прошло и пятнадцати минут, как нам эти данные пригодились.

Пока ехали (что тут ехать – триста метров), сидящий за рулем парень в процессе непринужденной болтовни, пару раз искоса глянув на меня, поинтересовался:

– Слушай, товарищ, что-то мне твоя физиономия кажется очень знакомой. Может, встречались где?

Я покладисто кивнул:

– Может, и встречались. Москва ведь городок махонький, тут почти как в деревне – все друг друга видели или знают. – Улыбнувшись, показывая, что это была шутка, переключил внимание на знакомый съезд в тупичок и сразу порекомендовал: – Ты лучше здесь развернись и сразу туда задом сдавай.