Комарра

– Мы должны держаться вместе, иначе ничего хорошего не будет, – быстро сказала Фоскол. – И если нам придется кого-нибудь из них выкинуть в шлюз, то я голосую за эту бешеную кошку Форсуассон.

– Ты сделаешь это своими руками? – медленно произнес Судха. – Потому что я отказываюсь.

– Даже после того, что она учинила?

Да что, во имя Господа, вам сделала нежная Катриона? Майлз старался сохранить невозмутимое выражение лица, хотя внутренне замер.

Помолчав, Судха сказал:

– Похоже, это в конечном итоге не имеет значения.

Каппель и госпожа Радоваш заговорили разом, но Судха жестом остановил их. Он медленно выдохнул, как человек, скрывающий сильную боль.

– Нет. Давайте продолжим, как начали. Выбор простой. Остановиться сейчас и безоговорочно сдаться или решить, что Форкосиган блефует. Ни для кого из вас не секрет, что я хотел на время укрыться, чтобы попытаться еще раз позже. Вы знали об этом еще до того, как мы покинули Комарру.

– Мне жаль, что я голосовал тогда против тебя, – сообщил Судхе Каппель.

Судха пожал плечами:

– Ага… Ну, если мы собираемся заканчивать, то время пришло.

Нет, еще нет! – отчаянно думал Майлз. Это слишком резко. Есть время поболтать еще часов десять как минимум. Он хотел склонить их к сдаче, а не самоубийству. Или к убийству. Если они поверили ему, что их машина дефектна, а они, судя по всему, поверили, то им довольно скоро должно прийти в голову, что они могут удерживать в заложниках всю станцию, если они не исключают вариант самоуничтожения. Ну, если они сами до этого не додумаются, то уж он-то им точно подсказывать не станет. Майлз откинулся на стуле, грызя ноготь, и принялся наблюдать и слушать.

– Ждать в любом случае нечего, – продолжил Судха. – Риск растет с каждой минутой. Лена?

– Никакой капитуляции, – упрямо заявила Фоскол. – Мы продолжим. – И уже спокойнее: – Каким-нибудь образом.

– Каппель?

Математик долго колебался.

– Не могу смириться с тем, что Мария погибла зря. Держимся.

– Я сам… – Судха опустил свою широкую ладонь. – Стоп. Поскольку эффект неожиданности утрачен, все это не ведет никуда. Весь вопрос в том, это как быстро мы туда придем.

Он повернулся к госпоже Радоваш.

– Ой, уже моя очередь? Я не хотела оказаться последней.

– Ваш голос все равно решающий, – заметил Судха.

Госпожа Радоваш замолчала, уставясь в окно. На дверь шлюза? Майлз не удержался и проследил за ее взглядом. Она поймала его на этом, и он вздрогнул.

Вот теперь ты этого добился, парень. Жизнь Катрионы и твоя душа зависят от вшивого комаррского голосования акционеров. Как ты это допустил? Это не было запланировано…

Взгляд госпожи Радоваш снова вернулся к окну. Ни к кому не обращаясь, она заговорила:

– Прежде наша безопасность зависела от секретности. А теперь, даже если мы улетим на Пол, или Эскобар, или дальше, Имперская безопасность побежит за нами. У нас не найдется даже одной свободной минутки, чтобы бросить наших заложников. В изгнании или нет, но мы все равно будем пленниками, вечными пленниками. Я устала быть пленницей надежды или страха.

– Ты не была пленницей! – воскликнула Фоскол. – Ты была одной из нас. Я так думала.

Госпожа Радоваш поглядела на нее.

– Я поддерживала мужа. А если бы не поддержала, он был бы сейчас жив… Я устала, Лена.

– Может, тебе надо отдохнуть, прежде чем принимать решение? – заискивающе спросила Фоскол.

Взгляд, которым наградила ее госпожа Радоваш, вынудил Фоскол опустить глаза.

– Ты ему веришь, что установка дефектна? – спросила госпожа Радоваш Судху.

Судха нахмурился.

– Да. Боюсь, что так оно и есть. Иначе голосовал бы по-другому.

– Бедный Барто. – Она долго глядела на Майлза с какой-то отстраненной задумчивостью.

Поощренный ее кажущимся спокойствием, Майлз поинтересовался:

– А почему ваш голос – решающий?

– Вся эта схема изначально была идеей моего мужа. И эта одержимость довлела надо мною семь лет. Его пакет акций всегда считался самым большим.

Как по-комаррски. Значит, Судха действительно был вторым в команде и вынужден был прыгнуть в ботинки покойника… Все это настолько сейчас не имеет значения… Может, они назовут это его именем. Эффект Радоваша. Возможно.

– Значит, мы оба наследники в некотором роде.

– Действительно. – Губы вдовы искривились в подобии улыбки. – Знаете, я никогда не забуду выражение вашего лица, когда этот дурак Форсуассон заявил, что у него нет бланков императорских приказов. Я тогда чуть не рассмеялась вслух, несмотря ни на что.

Майлз коротко улыбнулся, едва осмеливаясь дышать.

Госпожа Радоваш изумленно покачала головой, но не отметая его обещания.

– Что ж, лорд Форкосиган… Я поверю вам на слово. И узнаю, чего оно стоит. – Она посмотрела в лицо своим коллегам, но когда заговорила снова, то смотрела на Майлза: – Я голосую за то, чтобы закончить сейчас.