Комариный вопрос

Надо сказать, что четвертый заместитель также пристрастился к кофе, который варили на приборе пятого заместителя. Этот кофе сильно возбуждал его, и в затылке он чесал с таким энтузиазмом, что создавалось впечатление, будто у него чесотка. А чесотка, увы, не подчеркивала мудрость короля.

Король пришел в бешенство и бросил пятого заместителя канцлера на растерзание диким зверям. Но звери почему-то не стали терзать пятого заместителя.

Тогда король собрал четверых заместителей канцлера и бросил им на растерзание пятого. Те с удовольствием растерзали его.

В королевстве наступила тишина.

Слышны были только ночные звуки (согласно списку короля), шум морского прибоя и храп третьего заместителя, имеющий стратегическое значение.

ПО ТУ СТОРОНУ ТРАГЕДИИ

— Быть или не быть? — спросил Гамлет (артист Антрекотов) и, принюхавшись, понял, что не быть.

В трагедию ворвался резкий запах гуталина. Принц датский заметался по сцене, пытаясь понять, откуда идет запах, столь несоответствующий высокой трагедии…

В антракте он понюхал короля Клавдия, затем свою маму Гертруду. Нет, венценосные особы кремом для обуви не пахли.

Антрекотов в театре драмы на Средней Троицкой был дебютантом. Иначе он не делал бы дополнительной трагедии из гуталинового запаха, а довольствовался только трагедией своего героя.

Для старожилов театра этот запах казался благоуханием чайной розы. Более того, без него они чувствовали себя на сцене неуверенно, путали текст, подозрительно поглядывали на декорации, как бы опасаясь чего-то.

В «Гамлете» такое поведение помогало лишь Офелии, которая, как известно, сходит с ума.

Запах гуталина источал рабочий сцены Яков Буркин, который отдал театру двадцать пять лет своей жизни. Много Гамлетов, Офелий, дядей Вань, Хлестаковых и Чацких повидал он на своем веку, и всем им пришлось привыкать к необычному для театра запаху.

Как специалист, Яков не имел себе равных. Он назубок знал все спектакли, мог в одиночку поставить декорации к целому спектаклю, не брал в рот хмельного, а самое главное, был привязан к своему театру.

Другие рабочие сцены попивали, небрежно закрепляли декорации и вообще не задерживались подолгу в театре. Из-за таких летунов на спектаклях время от времени случались накладки. То в самый ответственный момент на Фамусова рушится стена и в образовавшемся проеме зрители видят автомобиль «Москвич», предназначенный для другого спектакля; то платформа, на которой стоит кровать с только что почившим героем, начинает валиться в оркестровую яму, и покойник резво вскакивает с нее, вызывая гомерический хохот публики.

Накладки случались, когда Яков Буркин болел. При нем все шло гладко, он лично проверял крепления, и весь спектакль крутился за кулисами, распространяя гуталиновый запах.

Да, была у Якова такая неистребимая привычка — каждое утро наводить лоск на свои туфли. И труппе театра пришлось смириться с далекой от искусств страстью Якова. Артисты воплощали сценические образы в гуталиновой атмосфере. Со временем ядовитый запах гуталина стал для них так же необходим, как свет театральной рампы.

Исключение составляли новички.

Антрекотов, узнав от Лаэрта, откуда идет запах, в последнем акте поспешно заколол его и короля и, дождавшись занавеса, ринулся за кулисы. Яков Буркин сидел на полу, прислонившись к обратной стороне королевского замка, где только что пролилась кровь, и с невозмутимым видом поедал бутерброд.

Над ним навис разъяренный Гамлет (артист Антрекотов). Он навис, угрожая ему холодным оружием, которым только что уложил короля и его подданного. И уже бежал воскресший король грудью своей заслонять от принца Якова Буркина. Наскоро раскланявшись зрительному залу, мчались остальные персонажи.

Но предотвратить травматический случай им не удалось. Яков испугавшись, что принц Антрекотов слишком хорошо вжился в образ и собирается продолжить серию убийств за кулисами, с необыкновенной легкостью вскочил на ноги и скрылся в помещении, где хранились декорации. Антрекотов растоптал брошенный Яковом бутерброд и бросился за ним. Обнаружив Якова на куче декораций, он начал было карабкаться на них, но подоспевший король стащил его за ногу.

Яков радостно приветствовал действия короля, но декорации расползлись, и он полетел вниз. В его крике слышались и страдание и укор театральной общественности, которая не уберегла такой ценный дар. Из-под декораций Якова извлекли, со сломанной ногой.

В тот же день в театре состоялось собрание. Директор, обрисовав всю тяжесть момента, призвал коллектив не дрогнуть перед лицом неминуемого.

…В театре запахло валерьянкой. Актеры выходили на сцену с бледными лицами. Текст они произносили скороговоркой, стараясь быстрее покинуть сцену, и мельтешили перед зрителем, как герои немого кинематографа.

Все же без ЧП не обошлось.

В «Ревизоре» зрители увидели две немые сцены, вместо положенной одной. Первая, не предусмотренная Гоголем, приключилась уже в начале спектакля, когда прямо над головой городничего завис космический корабль из фантастического мюзикла «Мы прилетим».