Комар

— Сопляка на десятника? — недоуменно уставился на него Ахмет. — Да меня, другие джагуны засмеют!

— А когда узнают что шестилетний ребёнок, командира твоих разведчиков в честном бою одолел, не засмеют?

— Мне, — два года! — гордо вскинув голову, выкрикнул я. — Что по волчьим меркам, был уже достаточно зрелый возраст. На что снова, все громко заржали.

— Даже лучше! — роднял руки вверх, Сармат. — Мой двухлетний братец, и командира твоих разведчиков, в честном поединке победил. Точно засмеют!

— Да… — рочесал репу Ахмет. — Засмеют… Но ему, явно не два! Пять, минимум! Но это ничего не меняет… Да и как же Мерзы? Что он хочет? Может, умереть для него будет более достойным, чем под началом у сопливого мальца служить?

Все тут же взглянули на почти уснувшего, десятника.

— Не-ет… — простонал юнец. — Видно боясь ещё больше подпортить, и так уже порядком порезанное горло. До чего, всё же невероятно острым, был мой медвежий коготь! А ведь я и не прижимал-то его почти. Да и не точил ни разу…

— Ну, он сказал, — нет… — продублировал я ответ.

— Что, нет-то? — не понял Ахмет. Я с его папашей, разбираться потом не хочу! Пускай чётко ответит, куда он хочет. Под начало Комара или в царство Тенгри!

— Не хочу к Тенгри… — пролепетал Мерзы.

— Он не хочет к Тенгри… — повторил за ним Сармат. — Так что, Ахмет, принимаешь к себе нового десятника, с соответствующей его статусу командира, долей в добычи?

— Угу… — прорычал Ахмет. Сверля меня своим озабоченным взглядом.

— Что, угу? — переспросил Сармат.

— Принимаю! Так луче?! — проскрипел сотник… — Хватит уже глазеть на этого, беспомощного идиота! Идёмте за стол, да хорошенько выпьем!

— Смотрите! — вдруг воскликнул, подошедший к нам, Такту! Белке в глаз попали! Поднял он бездыханное тело. — Стрела-то, совсем детская! А у нас тут, только у одного такие игрушки имеются!

— Это как?! — не понял Ахмет. — Он же в неё не стрелял!

— Видно, отскочила… Когда срезень на лету сбивал… — пронеслось среди гостей.

— Отскочила или нет. Но ты Ахмет, моему братишке ещё и лошадку подаренную самим Тэмуджином, обещал! — все посмотрели на унылого сотника. Видно, абсолютно уверенного, что защищая свою белку, я собью все стрелы, и лошадь останется у него. А заодно и как минимум, сотня лошадок. И уж никак не ожидавшего такого поворота дел. Сармат же, снова опустился ко мне на одно колено. — Всё Комар, отпусти идиота. Только, аккуратно. А то ни коня, ни арабана, тебе не видать…

— Все видели, какой у меня брат! — поднял меня над головой словно белку, довольный собой Сармат. — Одним выстрелом и стрелу смертельную сбил, и коня от самого Чингисхана заполучил! — народ весело загудел. — За это, нужно хорошенько выпить! Садись брат. Расскажи нам, как это у тебя получается. И медведей грозных валить, и слуг у сотников переманивать. Раскрой секрет! Я может, тоже так хочу…

***

Еле передвигая налитыми свинцом ногами, я с трудом слез с огромного коня и пошатываясь, направился в сторону своего шатра. Игды, едва увидав хозяина, тут же подбежал и подхватил рухнувшего ему в руки, полуживого от бесконечных тостов в его честь, мальца.

— Принимай Игды, пополнение… — кивнул я в сторону недовольно фыркающей лошади. Узнавшей видимо, постоянно пьяного горбуна.

— Хозяин! Ты что это, ещё и коня у Ахмета забрал? — не понял Игды. — Ты его хоть, не убил?

— Ик… — икнул я. — Не убил… Хотя, признаюсь… Очень и очень хотелось… — заглянул я под рубаху, где неподвижно лежал мой рыжий зверёк. — На спор выиграл…

Глава 21

На следующий день я проспал почти до самого вечера. Увидав у себя на груди, хоть и страшно изуродованную, но всё ещё живую беличью рожу, я от счастья что моя рыжая бестия не испустила дух, крутясь и танцуя с ошарашенной белкой в руках, выбежал на улицу.

— Твою медведицу! — вырвалось у меня. — Игды! Что здесь, к такой-то матери, происходит?! — спросил я у помешивающего в довольно крупном чане булькающую жижу и всецело поглощённого готовкой, горбуна.

— Вы проснулись?! — обрадовался Игды. — Добрый вечер, Господин! Это Ваши люди поближе к новому господину решили перебраться.

— Какие ещё, люди? — не понял я, и посадив полуживую, одноглазую белку себе на плечо, посмотрел на десяток небольших палаток, окруживших мою, ещё недавно стоявшую в полном одиночестве юрту. Что меня, если честно, очень даже устраивало.

— Арабан Ваш, господин! — развёл руками Игды. — Я вот как раз, на всех и готовлю! Так что мойте руки и садитесь жрать, пожалуйста!

— Ах, да… Я же теперь десятник… — всплыло в замутнённом кумысом, детском сознании. — Ну и где же этот арабан, делся? Люди где? — спросил я у Игды.

— Я их руки мыть послал! — гордо заявил слуга. — Они правда, поначалу меня тоже послали… Так что пришлось сказать, что мол, кто руки не помоет, тот получит плетей от брата наместника улуса. Плетей, никто получать не захотел…

— Ну, это правильно… — похвалил я Игды. — Руки перед едой, нужно мыть. Не из-за плетей конечно, а из за…

— Бактерий? — перебил меня Игды.

— Ну да… Из-за них, проклятых.