Командующий фронтом

В те дни, когда красноярские красногвардейцы громили в Иркутске юнкеров-мятежников, на страницах лондонской газеты «Таймс» какой-то бывший германский консул, скрыв свою фамилию, выступил с предложением к Японии.

«Рано или поздно, — писал он, — придет тот час, когда Японию и Германию свяжут новые узы. Если японцы считают, что характер сговора зависит от нас, пусть нанесут нам официальный визит: они убедятся, что двери для них всегда открыты».

Ленин предугадал сговор двух разбойников с большой дороги.

«Возможно, — писал Владимир Ильич, — и даже вероятно… что Германия вместе с Японией, по формальному или молчаливому соглашению, будут делить и душить нас».

Сделка тогда не состоялась. Германия потерпела поражение в мировой войне, и японский партнер вернулся к старому плану — интервенция с разрешения американцев и англичан.

В первый день нового, 1918 года государственный секретарь США Лансинг получил от японского поверенного Танака ехидное извещение.

«Согласно инструкциям виконта Мотоно, — писал Танака, — имею честь поставить вас в известность в строго секретном порядке, что имперское правительство недавно приняло решение отправить во Владивосток два военных судна «Асахи» и «Ивами». «Ивами» должен прибыть на место 13-го сего месяца».

Лансинг, прочтя это секретное послание, усмехнулся: где было знать японскому министру иностранных дел Мотоно и его поверенному Танака, что американский крейсер «Бруклин» успел войти в советские воды, бросив якорь вблизи Владивостока, а уже вслед за ним прибыл «Ивами». Американцы перехитрили японцев.

Англичане, не желая отстать от американцев, приказали командиру своего крейсера «Суффолк» тоже направиться во Владивосток, а японцы выслали второй корабль «Асахи».

Город неожиданно наполнился японскими «туристами». На многих улицах спешно открылись парикмахерские, прачечные, мастерские по ремонту пишущих машинок и велосипедов, фотографии, ателье, кафе. Никто не посещал новых фотографий, никто не отдавал белья в стирку, никто не брился в новых парикмахерских, где сидели японские офицеры, переодетые в неуклюжие штатские костюмы. Зато японский консул был рад — теперь он мог говорить о японских гражданах, нуждающихся в «защите».

Апрельским утром в коммерческую контору японского общества «Исидо», расположенную в уютном особняке в Маркеловском переулке Владивостока, ворвались четверо неизвестных. Их лица были загримированы. Убив тремя выстрелами хозяина и тяжело ранив двух японских служащих, они жестом попросили остальных служащих — двух немцев и двух китайцев — извинить их за учиненный шум и, не поинтересовавшись несгораемой кассой и бумагами, исчезли. Проходившие в этот час мимо конторы жители города видели, как из особняка поспешно выбежали четверо и скрылись в доме японского консула Кикути.

Сам консул, не дожидаясь результатов следствия, через час после совершенного убийства явился к контр-адмиралу Хирокару Като, командиру японской эскадры, стоявшей в бухте Золотой Рог, и потребовал защитить японцев, проживающих во Владивостоке.

Контр-адмирал с готовностью принял предложение консула. На рассвете пятого апреля на стенах домов появилось сообщение Хирокару Като о высадке десанта с целью защиты японских граждан, а в полдень по улицам уже маршировали отряды низкорослых японских солдат в белых парадных гетрах.

Узнав о провокации японских дипломатов, Ленин направил директиву большевикам Сибири, в которой говорилось, что мы считаем положение весьма серьезным и самым категорическим образом предупреждаем товарищей. Не делайте себе иллюзий! Японцы наверное будут наступать. Это неизбежно. Им помогут, вероятно все без изъятия, союзники. Поэтому надо начать готовиться без малейшего промедления и готовиться серьезно, готовиться изо всех сил.

4

На родину в Забайкалье возвращался с германского фронта Аргунский полк. Возвращался в полном вооружении. В дороге казаки пели старые песни о вольнице. Командир полка, избранный всеми сотнями, есаул Фрол Балябин, высокий, стройный, богатырского сложения — косая сажень в плечах — с опущенными вниз усами, как у запорожцев, в разговоре с подъесаулом Метелицей и хорунжим Василием Бронниковым сказал:

— В Даурии отпущу казаков по станицам, а если что — созовем их. Как думаете, друзья?

— Правильно судишь, — ответил Метелица.