Командующий фронтом

Из всех портов Европы и США шли во Владивосток транспорты с оружием, боеприпасами и обмундированием.

По всей стране боевым призывом проносились слова: «Социалистическое отечество в опасности!» Со стен домов красноармеец на плакате обращался к тыловику с вопросом: «Что ты сделал сегодня для фронта?»

Десятки тысяч молодых коммунистов уходили на фронт.

Героическое сопротивление народа, руководимого Коммунистической партией, вскоре резко изменило обстановку. Фронты дрогнули, враг стал откатываться.

Раскаты орудийных залпов уже гремели в Забайкалье. Отважные воины Красной Армии подходили к Иркутску, готовясь захватить Колчака живьем.

Весть о продвижении Красной Армии вызвала буйную радость в сердцах партизан. Но сколько ни подсчитывал Лазо свои силы и силы врага, он все еще приходил к неутешительному выводу: противник был во много раз сильнее.

— Надо помножить оружие партизан на их боевой дух, на преданность советской власти, — говорил Лазо на заседании подпольного комитета партии, — и тогда мы превзойдем силы противника.

— Готовьте главный удар по Сучану! Взорвите подъемники на перевалах! — советовал Всеволод Сибирцев Лазо. Они уже успели трижды встретиться, вспомнить институт, Федора Кодряну, Тихона и даже белые петербургские ночи.

Лазо выслушал все советы и наставления и дал обязательство комитету партии представить через два дня план нападения на Сучан. Долго он беседовал у Глазкова с горняками, расспрашивая, что именно надо разрушить на шахтах, чтобы прекратить добычу угля. Много времени он уделил железнодорожникам, знавшим устройство подъемников на перевалах. Каждому отряду было определено место в боевом порядке и поставлены боевые задачи.

Когда на сопки спустилась ночь и в темном небе зажглись звезды, Лазо вызвал своего помощника по Цимухинскому отряду Аврелина и сказал:

— Езжай в отряд и выводи его на исходные позиции.

Накануне, будучи у цимухинцев, Лазо выступил с речью, которую закончил словами: «Как для обильного урожая требуется влага, так для победы пролетарской революции требуется кровь революционеров, и мы всегда должны быть готовы отдать эту кровь». Уезжая из отряда, командующий увидел, как у коновязи боец чистил лошадь. Почистив, он выбил щетку о зубчатую насечку скребницы и со свистом сдул пыль. Это очень понравилось Лазо: было видно, что Шевченко и Мелехин с помощью Машкова навели дисциплину, а партизаны подтянулись и стали серьезными, требовательными к себе. «Жаль, что нет Гаврилы Ивановича», — подумал он и сказал Попову:

— Напомни мне написать письмо Шевченко.

Аврелин тоже слушал речь Лазо у цимухинцев. И вот сейчас, получив приказ вывести отряд на исходные позиции, он вспомнил заключительные слова командующего и сказал:

— Товарищ главком, сотенные и взводные просили передать, что они готовы отдать свою кровь, но только дорогой ценой.

Лазо одобрительно кивнул.

Наступление началось одновременно в нескольких пунктах Сучанской долины. В один и тот же час партизаны, подкравшись к вражеским лагерям, подняли их гранатами и ружейной стрельбой.

В каждом отряде были подготовлены свежие кони для Лазо. Вихрем мчался он из отряда в отряд и, мгновенно оценивая обстановку, появлялся в цепи бойцов. Воодушевленные его присутствием, партизаны смелее бросались в бой.

От Лазо ни на шаг не отставал Миша Попов, но если надо было, то он мчался один, унося в кубанке или за пазухой приказ командующего.

На станции Сица раздался оглушительный взрыв, и раскаты его волнами разнеслись по Сучанской долине — это взлетели в воздух подъемники. Взлетели подъемники и на перевалах Бархатной, Тахэ и Сихотэ-Алиня.

Вражеские войска отступали в беспорядке. Безуглов с полусотней конных партизан смело врезался в их ряды и рубил без устали. Шевченковские бойцы не уступали безугловским.

В полдень Лазо получил первые донесения. Сосинович занял Кангауз и Моленный Мыс. Петров-Тетерин ворвался на станцию Фанза. Аврелин захватил Ново-Нежино. Сучанская ветка была выведена из строя, интервенты остались без угля.

Задание подпольного комитета партии было выполнено.

Над Владивостоком опустилась ночь. На улицах горели яркие фонари, в море мерцали огоньки, но генералы Калмыков, Розанов и Рождественский уже знали, что завтра город не получит из Сучана ни одного пуда угля, что паровозные топки погаснут, что улицы погрузятся в темноту. Какой толк был в насмешках над партизанскими берданками? Ведь этими берданками голь перекатная побила американцев и японцев, вооруженных первоклассной техникой! И уж главный виновник взрывов на станциях и рудниках, бесспорно, неуловимый Лазо. И премия за его голову не соблазнила никого среди партизан — у них не оказалось ни одного предателя.

В самом Владивостоке произошли необычайные события. Сначала забастовали железнодорожники службы тяги, за ними служащие военного и торгового порта, Добровольного флота и наконец рабочие железнодорожных мастерских.