Командиры Третьего Рейха

Решение не сдавать Сталинград и начать осуществление снабжения 6-й армии по воздуху означало для нее начало конца. Армии грозило полное уничтожение. Спасти ее мог только командующий, отважившийся бы действовать по собственному усмотрению.

27 ноября в штабе армии состоялось совещание командиров корпусов с Фридрихом Паулюсом и начальником его штаба. Все они, как один, настаивали на отведении армии, невзирая на приказы Гитлера. Зейдлитц настоятельно рекомендовал Паулюсу «идти курсом Льва», ссылаясь на генерала Карла фон Литцманна, который при аналогичных обстоятельствах во время первой мировой войны пошел на прорыв вопреки приказам, чем спас от русского плена все свое соединение. Однорукий генерал Ханс Хюбе, недавно ставший командиром VIII корпуса, любимец фюрера, воскликнул: «Прорыв — наш единственный шанс!» «Мы не можем оставаться здесь и ждать смерти!» — поддержал его Карл Штрекер. Генерал Гейтц, командир VIII корпуса, тоже призвал к немедленному прорыву, чего бы это ни стоило. Генерал Эрвин Йенеке, личный друг Паулюса, сменивший Швельдера на посту командующего IV корпусом, призвал на помощь память об учителе Паулюса. «Рейхенау начал бы пробиваться, отбросив все сомнения», — сказал он. «Я не Рейхенау», — возразил Паулюс.[101]

Йенеке приложил все усилия, чтобы надавить на старого друга и спасти армию. Вдруг Зейдлитц объявил, что уже приказал LI корпусу уничтожить все снаряжение, которое в долгом марше будет служить помехой. Он первым подал пример, предав огню все, кроме военной формы, что была на нем. Все командиры корпусов с жаром выразили свое одобрение. Даже те из них, которые считались ярыми сторонниками нацизма, призывали к прорыву, вопреки приказам Гитлера. К сожалению, последнее слово оставалось за Шмидтом. «Мы должны подчиниться», — сказал он, «Я подчиняюсь», — отозвался Паулюс.

В конце ноября оберст Динглер, офицер 1а 3-й моторизованной дивизии, также предложил Паулюсу пойти на прорыв. Тот ответил: «Я считаю, что вы как солдат должны выполнять приказы фюрера. Точно так же и фюрер как мой непосредственный начальник может ждать от меня исполнения его приказов».[102]

Но Вальтер фон Зейдлитц-Курцбах даже сейчас отказывался смириться с фатальным решением Гитлера. Он обратился к барону фон Вейхсу, командующему группой армий, отдать приказ о прорыве. «Бездействовать, — говорил он в своем сообщении командующему группой армий «В», — в такой ситуации с военной точки зрения преступно. Это преступно и по отношения к германскому народу».[103]

Генерал-оберст фон Вейхс ответа не дал. И 6-я армия не сдвинулась с места.

* * *

Офицеры, встречавшие Паулюса в тот период, испытывали к нему чувство сострадания, поскольку он взвалил на свои плечи ношу, которую был не в силах вынести. Заново переживавший приступы дизентерии, которой заразился во время первой мировой войны, он, кроме того, заработал нервный тик. Все же Паулюс продолжал верить в гений своего фюрера. 30 ноября его преданность была вознаграждена. Гитлер произвел его в генерал-оберсты. В свою очередь Паулюс рекомендовал произвести Артура Шмидта в генерал-лейтенанты. Этот чин тот получил 17 января 1943 года.[104]

* * *

В конце ноября командование операциями в южном секторе Восточного фронта взял на себя талантливый полководец, фельдмаршал Эрих фон Манштейн, командующий группой армий «Дон». Несмотря на превосходящие силы противника, в самый разгар русской зимы он отправил в район Сталинграда LVII танковый корпус, который остановился в 40 милях от Сталинградского котла, и 20 ноября наладил переправу через реку Мышкова. Но поскольку продвигаться дальше он не мог, то отправил в Сталинград своего 1с, майора Георга Эйсмана, чтобы тот убедил Паулюса пойти на прорыв. На этот раз даже Гитлер дал негласное одобрение.

К этому времени стало ясно, что воздушный мост потерпел крах. Все лошади, собаки, кошки, а также нерасторопные крысы в Сталинграде были уже съедены. Из 270 000 человек, попавших в котел, только 40 000 могли еще активно сражаться. Большей части немецких солдат приходилось спать в воронках, оставленных бомбами, или прямо на мерзлой земле, поскольку бункеры не смогли вместить даже одну их треть. В городе совершенно не осталось горючих материалов (все деревянные строения были давно сожжены), и тысячи людей замерзли до смерти, а десятки тысяч страдали от обморожений. На 7 декабря дневной рацион состоял из одной буханки черствого хлеба на пятерых. Но потом и этого не стало. «Солдаты больше не ищут спасения от русских снарядов, — написал один из них. — У них нет сил ходить, бежать или прятаться».[105] Но и теперь Паулюс отказывался от прорыва, пока не будет организовано снабжение. Он подсчитал, что имевшегося в его распоряжении горючего хватит только на 18 миль и ни на милю больше. Передовым отрядам Манштейна следовало продвинуться вперед еще на 20 миль, чтобы он смог начать отвод 6-й армии.