Командир и штурман

– Клянусь честью, сэр, и я этим горжусь.

– С полным на это правом, – отозвался Стивен, рассматривавший кораблики, нарисованные вокруг треугольника. – Объясните мне, пожалуйста, что такое корабль на морском языке.

– Он должен нести три мачты с прямым парусным вооружением, сэр, – любезно объяснили ему молодые люди. – И еще бушприт. Мачты должны состоять из трех частей – нижней мачты, стеньги и брам-стеньги, – поскольку мы никогда не называем кораблем полакр.

– В самом деле? – отозвался Стивен Мэтьюрин.

– Ни в коем случае! – воскликнули оба на полном серьезе. – Не называем кораблем и кэт. То же относится и к шебеке. Хотя вы можете подумать, что у шебеки бывает бушприт, на самом деле это нечто вроде набалдашника на носу.

– Непременно буду иметь это в виду, – сказал доктор. – Мне кажется, вы привыкли к своему жилью, – заметил он, с опаской поднимаясь на ноги. – Должно быть, поначалу оно казалось вам тесноватым.

– Что вы, сэр! – возразил Моуэт и продекламировал:

Каютой бедной не пренебрегайте,
Гнездом морских орлов ее вы называйте!
Священный чтите, хоть и скромный, сей очаг,
Геройский дух царит тут как-никак!

– Не обращайте на него внимания, сэр! – озабоченно произнес Бабингтон. – Он вовсе не намеревался обидеть вас, уверяю. Просто у него дурная привычка кривляться.

– Пустяки, – отозвался Стивен. – Давайте осмотрим остальную часть этого средства передвижения по хлябям морским, словом, корабля.

Они направились в нос и прошли мимо еще одного морского пехотинца, стоявшего на часах. Пробираясь в темном пространстве между двумя решетчатыми люками, Стивен споткнулся обо что-то мягкое, которое зазвенело и сердито воскликнуло:

– Не видишь, куда идешь, пидор несчастный?

– Слушай, Уилсон, заткни-ка свое хлебало, – оборвал его Моуэт. – Это один из арестованных, закованный в кандалы, – объяснил он. – Не обращайте на него внимания.

– А за что его заковали?

– За грубость, – с некоторой чопорностью ответил мичман.

– А вот довольно просторное помещение, хотя и с низким потолком. Насколько я понимаю, оно для унтер-офицеров?

– Нет, сэр. Здесь матросы принимают пищу и спят.

– А остальные, полагаю, размещаются ниже?

– Ниже жилых помещений нет, сэр. Ниже находятся трюм и небольшая площадка, используемая как нижняя палуба.

– Сколько же тут человек?

– Вместе с морскими пехотинцами семьдесят семь, сэр.

– Но все они не могут здесь разместиться. Это же физически невозможно.

– При всем моем к вам уважении, вы не правы – могут. На каждого матроса полагается четырнадцать дюймов пространства, на котором он подвешивает свою койку, и он вешает ее в направлении диаметральной плоскости. Ширина судна на миделе – двадцать пять футов десять дюймов. Получаются двадцать два места – видите, тут указаны цифры.

– Но человек не в состоянии разместиться на четырнадцати дюймах.

– Верно, будет тесновато. Но на двадцати восьми он разместится. Видите ли, на судне с двумя вахтами приблизительно половина экипажа находится на палубе, так что их места в кубрике остаются свободными.

– Но даже занимая двадцать восемь дюймов – два фута и четыре дюйма, – моряк, должно быть, касается своего соседа.

– Конечно, сэр, но в тесноте, да не в обиде, и вода за шиворот не течет. Видите, тут четыре отделения. Одно – от переборки до этого бимса, здесь еще одно; затем до бимса с фонарем, висящим перед ним. Последнее отделение кубрика расположено между ним и передней переборкой, что рядом с камбузом. У боцмана и плотника там имеются свои каюты. Первое отделение и часть следующего предназначены для морских пехотинцев. Затем располагаются матросы, которые занимают три с половиной отделения. Так что, расположив двадцать коек в ряд, удается втиснуть всех, несмотря на то что мачта съедает немало места.

– Но получается сплошной живой ковер, даже если лежит лишь половина состава.

– Так оно и есть, сэр.

– Где же окна?

– Ничего похожего на то, что вы называете окнами, тут нет, – ответил Моуэт, качая головой. – Наверху имеются люки и решетки, но, когда штормит, они почти всегда задраены.

– А где лазарет?

– Строго говоря, лазарета у нас нет, сэр. Но у больных имеются койки, подвешенные у передней переборки по правому борту рядом с камбузом. Они пользуются рубкой.

– А что это такое?

– Собственно говоря, это не рубка, а гальюн. Это не то, что имеется на фрегатах или линейных судах, но он выполняет свое предназначение.

– Какое именно?

– Не знаю, как вам и объяснить, сэр, – смутился Моуэт. – Это клозет.

– Нужник? Сортир?

– Вот именно, сэр.

– А как же справляются с этим остальные? У них что, ночные горшки имеются?

– Ну что вы, сэр, избави бог! Они вылезают вон в тот люк и направляются в гальюны, находящиеся по обеим сторонам носа.

– Под открытым небом?

– Так точно, сэр.

– А если погода неблагоприятная?

– Все равно они идут в гальюны, сэр.