Новый 1947 год встречали в Кремле. На большом праздничном собрании длинных речей никто не говорил, тосты были короткими, обстановка была достаточно непринужденной. Ели и пили весьма умеренно, больше разговаривали и танцевали. Северовы сидели за одним столом с Жуковым, Рокоссовским, Петровским и Кузнецовым. За соседними столами сидели бывшие командующие флотами, фронтами и их заместители, другие генералы, адмиралы и маршалы. Руководители отраслей промышленности и ведущих оборонных КБ сидели напротив, а место посреди зала использовалось для танцев. Многие были с женами, но некоторые пришли одни. В перерывах к Олегу подходили военные и гражданские, здоровались, поздравляли, почти всех он хоть немного, но знал. Подошел Туполев, поздравил с Новым годом, поблагодарил за совместную работу. Увидев некоторое недоумение на лице генерала, усмехнулся:
– Олег Андреевич, не удивляйтесь. Я ведь знаю, что именно вы не даете некоторым высоким руководителям постоянно трепать нам нервы и требовать результатов.
– Уважаемый Андрей Николаевич! Я прекрасно знаю, в каком темпе вы и другие конструкторы работаете, поэтому сам не подгоняю и другим не даю. И очень надеюсь, что в недалеком будущем ваше КБ займется не только военной, но и гражданской тематикой. Пассажирские авиалайнеры скоро понадобятся стране.
Туполев ответил, что это он сделает с большим удовольствием, еще раз поздравил с Новым годом и перешел к компании авиационных генералов, среди которых своим ростом выделялся маршал Голованов.
Настя вовсю крутила головой, нечасто бывала в таком обществе. Жены маршалов и адмиралов были ее старше, и она чувствовала себя немного скованно, жалась к мужу. Некоторые женщины, большинству которых она годилась в дочери, смотрели на нее свысока, но таких было немного.
После окончания праздничного вечера Северовы переночевали в гостинице и около полудня направились проведать родителей. Настя совсем не писала письма, изредка разговаривала с ними по телефону. Олег как-то сказал ей, что война давно кончилась и глупо обижаться на родителей за то, что не пускали ее в армию, на что она надулась и сказала, что со своими родителями разберется сама и вообще, кроме него, любимого, ей никто не нужен. Появление дочери и зятя-генерала вызвало небольшую суету, но вскоре все сели за обеденный стол. В отношениях с родителями жены Олег испытывал некоторую неловкость. Сама Настя общаться с ними не стремилась, но они могли подумать, что это его влияние, а Олегу этого бы не хотелось. Впрочем, вскоре Северов понял – тесть с тещей прекрасно понимают, что он здесь ни при чем. В конце обеда, когда женщины стали носить посуду на кухню, тесть пригласил Олега в кабинет и, очень смущаясь, объяснил, почему Настя так относится к родителям. Дело оказалось довольно тривиальным, к сожалению, для конца 30-х годов. Настя очень любила своего дедушку – отца Андрея Ивановича, но он был арестован во времена ежовщины и вскоре умер в местах заключения. Опасаясь за семью, Андрей Иванович подписал бумагу, что он отказывается от отца, и это явилось для молодой девушки настоящим шоком. Узнала она об этом случайно, когда война уже началась, и не простила ни отца, ни мать, которая поддержала мужа в его решении. С тех пор отношения у них так и не наладились. Судить тестя Олег не стал, прекрасно понимая, что последствия его принципиальности были бы непредсказуемы. Пообещав Андрею Ивановичу поговорить с Настей, они вышли из кабинета. Вечером того же дня Северовы улетели в Ленинград.
Обещание тестю Олег выполнил, посоветовал жене успокоиться и не судить отца строго, ему и так нелегко. Больше к этой теме они не возвращались, но Настя стала звонить родителям чаще и общалась уже не так сухо, как раньше.
Сразу после старого Нового года Северова вызвал Сталин, о причине, как это часто случалось, не сообщали. Иосиф Виссарионович был один, летчик доложил о прибытии, хозяин кабинета сделал приглашающий жест. Олег сел за стол, от него не укрылось выражение озабоченности на лице Сталина. Тот еще немного походил по кабинету и наконец произнес:
– Ситуация на Дальнем Востоке обостряется. Американцы не смирились с тем, что их кусок пирога по итогам войны оказался не столь велик, как им хотелось. Попытка создать очаг напряженности в Европе провалилась, теперь они решили зайти с другой стороны. Англичане их в этом активно поддерживают, даже французы зашевелились.
Олег не удержался, хмыкнул.
– Да, правительство у них марионеточное, номинальное, но с юридической точки зрения их колонии в Юго-Восточной Азии пока независимости не получили. Любопытно, что американцы, любящие поддерживать эту самую независимость и тут же подгребающие новообразованные страны под свое крыло, на этот раз Францию поддержали. Политика двойных стандартов налицо, помнишь, сколько криков было из-за бывших колоний Бельгии и Нидерландов? Да и Италии тоже.
Сталин подошел к большой карте, некоторое время смотрел на нее, потом снова повернулся к Северову: